— Ну что ж, можно и сто метров пролезть нагишом, — расхрабрился Егор. — Как, идём?
— Конечно идём! — почти хором, одновременно ответили Роман с Агафоном, а Егор добавил:
— Жаль, что не сейчас и ждать целую неделю.
Кладовая чудес или пирамида жертвоприношений?
Июль — макушка лета и самая жаркая пора у сельского жителя, а у пчеловодов особенно. И не только потому, что температура за 30 градусов, а оттого, что этот месяц кормит пасечника весь год. Как ни в какой другой месяц, трудятся пчёлы, мёд только успевай откачивать, а тут ещё и сено надо накосить и от дождей сохранить. Про заготовку дров можно не упоминать — за это дело можно взяться и в сентябре, и в октябре.
— Не поработаешь летом, — зимой лапу будешь сосать, — не раз говорил Пётр Иванович, но добавлял: — Но и детства нельзя лишать ребят. Детство — оно бывает одно у человека, и каким оно будет, таким этот человек и вырастет: хорошим или плохим. А что такое хороший человек? Не столь важно, образованный он или нет, главное, чтобы жил честно, зарабатывал на жизнь праведным трудом и был порядочным человеком во всём. А корысть, алчность — она до добра не доводит. Душу золотому тельцу никак нельзя продавать — так и мать родную забудешь. Жадность, страсть к обогащению — этот порок не лучше наркомании или алкоголизма, сколько людей он погубил!
Слова есть слова, а собственный пример, тем более родного отца, куда лучше любых нравоучений. Роман со Степаном старались, как могли, помогая отцу на пасеке, но час-полтора перед сном — это их время. Солнце клонится к закату, а оба вместе с Верой бегут на водопады Большой Речки, где успевают и окунуться в ледяные воды хрустальной реки, прыгая с утёса, и половить хариуса в глубоком омуте под скалой. Но есть дни, когда позарез хочется уйти в лес, погрузиться в его объятия и забыться хотя бы на короткое время, отдохнуть от забот и унять эту гонку не только изнуряющего физического труда, но и морального напряжения от гнетущих забот. Теперь же братьев одолевали мысли: а что же сейчас там, в нашем Подземном городе?
Как принято в крестьянских семьях, в летнюю пору в пять утра все уже на ногах. Мать готовит завтрак, отец чинит инвентарь. Роман встал с приподнятым настроением: сегодня Фома обещал сводить их в пещеру, где скопилась целая гора останков животных. Оба они со Стёпой с нетерпением ждали этот день и с родителями договорились загодя. Согласия-то добились, но у Марфы остались сомнения. Частые отлучки сыновей из дома были ей непонятны и вызывали недовольство.
— И что вас туда тянет? То была тайга, теперь какая-то каменоломня. Что там за коврижки с мёдом? Стёпе нынче поступать в институт, а он всё в лес смотрит.
Роман хотел сказать, что с учёбой у них всё в порядке, но его опередил Стёпа, неожиданно заявив:
— Рома, мама права — я остаюсь.
«Странно, — подумал Роман, — для Стёпы это необычно». Но он не привык кому-либо навязывать своё мнение, убеждать или отговаривать и промолчал, согласившись, что, возможно, и мама, и Стёпа правы: поступление в вуз куда важнее всего остального.
Когда Роман с Егором и Гошей спустились в Подземный город, Фемистокл уже ждал их.
— Вещи, одежду можно, как рюкзак, приспособить на спине или на голове, — поучал он. — Раздетым-то в том подземелье будет прохладно. Но это ещё не всё, — добавил он, — в одном месте там вода доходит до живота, и так метров семьдесят надо брести, принимая ванну.
— Что же там, озеро? — спросил Роман.
— Озеро не озеро, а понижение, заполненное водой. Зато там можно идти на ногах, хотя и согнувшись в три погибели.
— Пугайте, не пугайте — нам не привыкать, и мы не откажемся, — изрёк неунывающий Егор. — Подземелья тут везде, и мы сами уже стали почти пещерными людьми.
— Ага, троглодитами, — согласился Гоша, — мне нравится это слово.
— Наоборот, в этом слове слышится какое-то неуважение, — возразил Роман. — Иногда этим словом называют некультурных, грубых и нечистоплотных людей, хотя, думаю, это не совсем правильно. Одно дело — опустившиеся современные люди, и совсем другое — первобытные люди, у которых действительно не было условий для нормальной жизни. Они, эти троглодиты, хоть и жили в антисанитарии, но всё же были людьми, и другого выхода у них не было. Ходили в звериных шкурах, спали на земле или в лучшем случае на куче соломы, и где уж там было мыться, живя в пещере.
— Представляю, какие шли от них ароматы! — не удержался Егор. — Только и искупаться разве что летом на реке, а потом всю зиму трястись от холода, сидя у костра.