— Я думаю, что привечали учёных — это хорошо. Но ведь надо и меру знать! А расточительность — это русская дурь и отсталость.
— Вот именно. А, например, Гумбольдт, серьёзный учёный, страдал от этих званых приёмов и пиров в его честь, но увильнуть от них было невозможно.
— Да, но про кого же рассказать? — Станислав на минуту задумался. — Честно говоря, меня более всего когда-то поразило то, что в наших краях побывал Альфред Брем. Я же вырос на его книгах, в детстве не расставался с томами «Жизни животных» и даже перерисовывал замечательные рисунки из этой книги.
Но я расскажу, пожалуй, о самом необычном путешественнике, побывавшем у нас. Томас Витлам Аткинсон! Довольно странная и противоречивая личность — странствующий художник, подданный английской короны, совершивший гигантское семилетнее путешествие по России.
— Интересно, я ничего не слышал об этом человеке, — признался Пётр Иванович. — Чем же он ещё знаменит, кроме такого большого срока?
— Он известен в Англии и Соединённых Штатах Америки, где до сих пор издают его книги, а у нас о нём мало кто знает. До сих пор нет ни полного перевода на русский язык, ни издания его большой книги в двух томах. А почему — тут можно только гадать. Я, например, считаю, что к этому невольно приложил руку всё тот же П. Семёнов. А дело было так. Когда он вместе с Григорием Потаниным взялся писать книгу «Землеведение Азии по Карлу Риттеру» — а если говорить проще, это географическое описание Сибири, — то никак нельзя было обойтись без Аткинсона. Уж больно обширные путешествия он совершил по Алтаю и Киргизской степи, как тогда назывался Казахстан. Но Аткинсон не учёный, он в большой степени авантюрист, любящий ещё и прихвастнуть. Естественно, Семёнов с досадой написал, что Аткинсону верить нельзя, — вот с тех пор в России и пошла нехорошая слава об этом англичанине.
— Ну а как сейчас к нему относятся у нас? — не удержался Пётр Иванович.
— Пока мало что изменилось. Интереснейший материал, которым можно зачитываться, по-прежнему остаётся неизвестен русскому читателю, и это большая ошибка наших издателей и работников культуры. Кусками материал переведён, причем некачественно, но ведь книга заиграет, если её перевести полностью, снабдив прекрасными иллюстрациями автора. А их множество. Я ещё не сказал, что вместе с Томасом Аткинсоном путешествовала его жена, и она дополнила книгу мужа своим рассказом, который сделал её ещё лучше.
— Вы нас заинтриговали так, что хоть сейчас беги и ищи эту книгу!
— И не найдёте. В девятнадцатом веке был сделан пересказ этой книги на русском языке, но эту книжку не найдёшь даже в Национальной библиотеке в Алма-Ате.
— Ну, раз уж такая редкость, мы с нетерпением ждём вашего рассказа.
— Мой рассказ никак не может передать всё содержание книги. Её надо читать в оригинале, как, например, читается «Робинзон Крузо» или «Путешествие Гулливера». Я могу только в общих чертах пояснить, о чём речь, и высказать свое видение автора книги. Так вот, у меня двоякое отношение к Аткинсону как к человеку в первую очередь. С одной стороны, я восхищаюсь его путешествиями, с другой — не испытываю особой симпатии к его личности. Во-первых, во всём его повествовании выглядывает банальное тщеславие, во-вторых, к своему повествованию он приплёл вовсе не совершённые им маршруты, ну а в-третьих… Я скажу об этом позже, чтобы не испортить общее впечатление.
Какова же цель путешествий Аткинсона — трудных, порой опасных и столь длительных? Сам он пишет, что путешествовал для того, чтобы развеять худую славу о Сибири, ходившую в то время по Европе, но в это верится с трудом. Зачем англичанину, вовсе не учёному, Россия, Сибирь, Киргизские степи, как тогда называли Казахстан? Любознательность? Возможно. Желание познать неизведанное, проверить, испытать на себе то, о чём ходили нелепые слухи в Европе? Вполне вероятно. Но ведь это не баран чихнул — проехать верхом, пройти пешком, проплыть в утлом челноке, и всё это вместе десятки тысяч вёрст. Провести семь лет в чудовищных полевых условиях жары, холода, безводья и так далее — кому такое под силу и стоила ли овчинка выделки?
Тщеславие — великая сила: вроде бы человеческий порок, а ведь оно заставляет людей творить, действовать, быть активными, деятельными. Аткинсон ни много, ни мало, взялся продолжить дело великого А. Гумбольдта в изучении неизведанной Азии. «Он проникнет дальше знаменитого учёного в центр Азии!» Видимо, это был девиз Аткинсона, и он следовал ему все годы своего путешествия. Был он человеком небогатым, рано остался сиротой и сам прокладывал свой путь в жизни. Работал каменщиком, научившись работать с акварелью, стал архитектором и художником. Встреча с Гумбольдтом стала переломным моментом в его жизни. Возможно, перспектива заработать на рисунках и картинах неизведанной страны побудила его приехать в Россию. Запасшись рекомендательным письмом самого царя, он отправился в путь и к лету 1847 года прибыл в Барнаул.