Гулкий выстрел резко прозвучал в осенней тишине леса, напугав возмущённо застрекотавшую сороку. Несколько минут все стояли, напряжённо всматриваясь и вслушиваясь в настороженный осенний день, и Егор хотел уже повторить выстрел, как вдруг Байкал, до сих пор молчавший, возбуждённо залаял и бросился напролом через травяной затор.
— Глядите, глядите! — возбуждённо воскликнул Агафон, — вон же она, та самая медведица, поскакала среди посохшего бурьяна! Ишь, спина мелькает! А за ней и её ребятёнок бежит, не отстаёт, катится колобком, мячиком, да ещё и подпрыгивает.
— Катится-то катится, — отвечал Стёпа, — а я вот думаю, что мы с этой медведицей конкурентами стали.
— Как это? — удивился Агафон.
— Да очень просто, она же здесь уже второй раз встречается. Явно облюбовала штольню под берлогу. Настоящая хоромина, чтобы зиму пережить, а тут мы заявились и все её планы нарушили. Похоже, мы как люди каменного века, которым приходилось сражаться с пещерными медведями за право обладать подземным убежищем.
— Пожалуй, действительно так, — сказал Егор, держа ружьё, из дула которого всё ещё струился дымок. — Нам хорошо, у нас ружьё, а вот каково было древнему человеку? Одной дубиной оборонялся и добывал себе пищу.
Агафону вдруг стало весело:
— А вы не обратили внимания, как она бежала? Вперевалочку, так это не торопясь, и нет-нет, да и обернётся назад. Посмотрит на нас, будто с укоризной, и дальше топает. Видно, жалко ей такую хорошую квартиру нам уступать.
— В общем, мы герои, — подытожил Егор. — Посмотрел бы я на тебя, Гоша, встреться нам эта Марья Ивановна в узенькой штольне! Вот бы она потешилась!
Однако, позубоскалив о медведице, тут же о ней и забыли. Впереди ждала интрига — жгучая загадка: что за пустота скрывается во мраке подземелья.
Когда пролезли через пролом в завале, Стёпа сказал:
— Доставай, Гоша, свою карбидку — авось просветит вашу пропасть.
Пробираясь через завалы и нагромождения каменных обломков, они достигли края выработки; загадочный провал развёрзся перед ними, однако даже ацетиленовый светильник не пробивал кромешную тьму. Белый луч будто плавал в мутно-чёрном мраке, колышущемся то ли от испарений, то ли от пыли. Казалось, там волнами клубились облака тумана, заволакивающие пустоту перед ними. Стёпа бросил камень в чёрный провал — он глухо загремел, вызвав небольшой камнепад. Дробный перестук мелких обломков постепенно затих, и снова воцарилась мёртвая тишина, в которой отчётливо слышался стук капель с потолка. Все напряжённо прислушивались ко всем этим звукам, а Стёпа сказал:
— Чувствуете, обрыв наклонный и не так уж глубок?
Он снова посветил, теперь уже вниз, пытаясь заглянуть в мрачную глубину пропасти, и вдруг заговорил языком восемнадцатого века:
— Яма зело непростая, пещерой называется. Явно эта пещера естественного происхождения.
— Естественного — это значит, что не человеком сделанная? — спросил Агафон.
— Совершенно верно, всё это сотворила природа. Вода, братцы, вода промыла сию пустоту.
— Вода камень точит, — многозначительно сообщил Егор. — А где же она, эта вода? Кроме капель, её не видно.
— Значит, была и ушла, где-то в другом месте работает. Может, внизу, под нами или где в стороне. А то, скорее всего, климат поменялся, суше стало. Это же всё происходило в течение миллионов лет — за это время сколько перемен было и в климате, и в целых эпохах. Где там, Егор, наш штырь? Не зря же я в кузню ходил, просил сробить. Сейчас заколотим, чтобы верёвку привязать.
Сказано — сделано. Спущенной вниз верёвки хватило с лихвой достать дна. Стёпа с силой потянул, подёргал канат, пробуя прочность, а затем заявил с оттенком торжественности:
— Парадный трап для спуска важных персон готов, — и добавил: — Нам повезло, что стенка не вертикальная, — легче будет подниматься назад. Вот, глядите, спуск способом сидя, называемый альпинистами «дюльфер».
Став спиной к краю обрыва и пропустив верёвку через спину и плечо, он сел на неё. В одной руке зажжённая свеча, другая держит верёвку. Отталкиваясь ногами от стенки обрыва, Степа рывками, похожими на прыжки, стал спускаться в пропасть и через минуту крикнул:
— Ура! Стою на необитаемой земле и ощущаю себя в мире инопланетян.
— Что там? — в нетерпении чуть ли не хором выкрикнули Гоша и Егор.
— Большая камера с высоким потолком, идущая вдаль. Чувствую тягу воздуха, довольно сухо, но где-то журчит вода.
Вскоре все трое друзей стояли на земле терра инкогнита. Высвечивая стены и озираясь по сторонам, они осознавали себя в чужом, незнакомом мире, волнующем их и наполняющем каким-то магическим трепетом.