— Ох, вершки-корешки!
Снова что-то загремело и посыпалось — похоже, с полок полетели бутылки с моющими средствами.
«Вершки-корешки?» Хилла наморщила лоб. Так ругается одно-единственное существо во всем мире.
Хилла рванула дверь — и увидела растерянное зеленое лицо в обрамлении длинных густых волос, целой волосяной мантии. В ванной пахло землей и подвалом.
— Привратница! — воскликнула Хилла. — Ты как тут очутилась?
— Сестра земной птички! Сестра-помощница! — раздалось в ответ испуганно и радостно одновременно.
— Ну вот, приехали. Какая я тебе помощница? Вообще-то меня зовут Хилла, ты что, забыла?
— Помню, помню, как же не помнить, — заверила Привратница. — Это я с перепугу. Натерпелась я страху в этой темной пещере, ох и натерпелась! Никак не могла понять, где же это я. И тут вдруг свет, и ты!
Хилла недоверчиво покачала головой:
— Как ты оказалась у нас в ванной?
— Я что же, в ванной? — ахнула Привратница. — В самой-самой настоящей ванной?
— Именно. В нашей ванной, на пятом этаже многоэтажного дома, в Хельсинки, на поверхности земли, — перечислила Хилла, потому что Привратница явно в этом нуждалась.
— Я в ванной! — возликовала Привратница. Она принялась притопывать по кафельному полу, словно решила сейчас же исследовать босыми ступнями каждый квадратный сантиметр. — А я-то думала, что угодила в какую-то ужасную, тесную пещерку — а это и вправду ванная! А почему здесь сначала было так темно, а потом стало так светло?
— Потому что я включила свет, — хмыкнула Хилла. — Вот тут, снаружи, показать?
— Они живые? — Привратница попыталась рассмотреть лампочки на потолке, но они были слишком яркие.
— Кто, лампы? Нет, конечно. Их в магазине покупают.
— А я ведь до последнего не верила, что у меня получится. — Привратница поморгала. — Боялась, что попаду незнамо куда. Не думала, что на червекопов можно положиться, нет, не думала. И все-таки, вот она я тут, в ванной, как твоей сестре и обещала.
— А Майкки знает, что ты должна прийти? — поинтересовалась Хилла.
— А как же! Она ведь сама меня позвала, ты разве не помнишь? При тебе дело было. Вот я и пришла, как договаривались.
Хилла сглотнула. Вообще-то да, Майкки сама пригласила Привратницу.
— Но мы договаривались, что ты сначала предупредишь, — заметила Хилла. — Мы обычно спрашиваем у мамы, если кто-то приходит в гости с ночевкой. А теперь еще и у папы.
Привратница с тревогой сморщила зеленоватый лоб.
— А письма мои не дошли?
— Так вот от кого были письма! — воскликнула Хилла. — И как мы не догадались! В следующий раз имей в виду: одного вполне достаточно, главное, чтобы прочитать можно было.
Привратница, похоже, удивилась.
— Вы что же, ничего не поняли, хотя я послала вам целых три письма?
— Три? Их было минимум три миллиона, — фыркнула Хилла. — И да, никто ничего не понял.
— Три, их было ровно три, — поправила Привратница. — Так вы что же, меня не ждали?
Хилла помотала головой.
— И у госпожи матери не получили позволения?
Хилла пожала плечами.
— Мама даже не знает, что Майкки тебя приглашала.
— Вот вершки-корешки, — с тревогой пробормотала Привратница. — Что же теперь делать?
— Понятия не имею.
Зеленый подбородок Привратницы дрогнул, и Хилле стало не по себе. Что, придется еще утешать Привратницу? В утешениях Хилла была не сильна.
— Хочешь, пойдем на кухню? Выпьем какао… — нерешительно предложила она.
— Какао — это что? — уточнила Привратница.
— Ну… вкусный напиток.
— Нет, спасибо.
— Пойдем! Могу сделать тебе бутерброд. Ну, помнишь, такой плоский, как мама нам посылала с земли через халат.
Привратница мрачно помотала головой.
— Нет, спасибо. У меня есть с собой еда. А ты иди.
Хилла начала раздражаться.
— Слушай, ты что, так и будешь все время сидеть в ванной? Хочешь есть свою еду — ешь, но пойдем на кухню. Я лично голодная как волк.
— А почему нельзя сидеть в ванной? — осведомилась Привратница.
— Да не то чтобы нельзя, просто — зачем?
Привратница как была странная, так и осталась. На осмысленный разговор бесполезно было даже рассчитывать. Хиллин долгожданный вечер в одиночестве накрывался медным тазом.