Не успеваю я понять, что за херня творится, как Джаред срывается на меня. Его слова причиняют боль, ведь он озвучил ровно то, что я думаю. Но еще я прихожу в бешенство. И я не знаю, что делать. Я не дурак. Я знаю, если я шевельнусь в сторону Джареда, мне придется иметь дело с Мэттом, но ссориться еще и с ним я не хочу. И потому стараюсь просто дышать и не двигаться с места.
Руки Зака сжимаются вокруг меня, и я слышу:
– Не вздумай его слушать, ангел. Он ничего не знает о нас. И я позабочусь о том, чтобы просветить его. Но ты сам ничего не делай, ладно? Доверься мне. Просто иди, а я скоро тебя догоню. – Это просто невероятно, какое облегчение я испытываю при этих его словах. Просто невероятно, до чего я рад, что мне можно не разбираться с Джаредом. Потому что я дико устал бороться. – Я могу отпустить тебя? – спрашивает он, и я киваю.
Его руки разжимаются. Я задерживаюсь рядом с ним еще на секунду. Хочу поблагодарить его, но момент для этого неудачный. Я не смотрю на Джареда. И на Мэтта тоже. Я просто беру и ухожу.
Не проходит и нескольких минут, как Зак звонит мне, и я говорю, что пошел к галерее. Я обгоняю его всего на одну-две минуты. Внутри галереи повсюду расставлены маленькие скамеечки, и я сажусь на ту, с которой видна понравившаяся мне картина. Немного позже рядом садится Зак, оседлав скамью так, что я оказываюсь у него между ног.
Он наклоняется ко мне, чтобы можно было говорить тихо, но чтобы я его слышал.
– Анжело, мне так жаль. Извини меня.
Это удивляет меня.
– За что?
– Это я виноват…
– Не надо, Зак. Нет причин извиняться.
– Это я виноват в том, что мы пошли туда. Я виноват в том, что у тебя остался засос на шее. Я виноват в том, что не смог просто сказать, что это был я…
– Хватит, – говорю я и на всякий случай прикладываю к его губам палец. – Зак, я не хочу, чтобы кто-то из нас жалел о вчерашней ночи. У меня нет проблем с тем, что было. И я не дам им испортить то хорошее, что у нас есть.
Он берет мою руку, целует мою ладонь.
– Анж, я так сильно люблю тебя.
– Я знаю.
– Нам ведь здорово вместе, правда?
– Нам идеально. – И после этого он целует меня. Прямо по-настоящему, прямо там, в галерее. Леди, которая тут работает, с отвращением отворачивается, но мне на нее плевать.
Через минуту он поднимается и начинает бродить по галерее, разглядывая другие картины. Я вижу, он не понимает их суть так, как я, но это нормально. Вскоре появляется Джаред. Он идет прямо ко мне и, судя по лицу, собирается извиниться. По правде говоря, я больше и не сержусь на него. Мне просто хочется, чтобы мы все снова стали друзьями. Зак, однако, преграждает ему дорогу. Между ними происходит короткий и тихий, но напряженный разговор, после чего Зак кивает и уходит вглубь галереи.
Джаред садится рядом со мной. Поначалу он не произносит ни слова. Довольно долго мы просто сидим и смотрим на висящую перед нами картину. Я все жду и жду, а он все молчит, и я начинаю думать, может он ждет, чтобы я перед ним извинился? Оборачиваюсь и вижу у него на лице до нелепости бестолковую улыбку.
– Что смешного? – говорю я, и он даже вздрагивает немного – настолько он ушел в свои мысли.
– Я думал о Коуле.
– Почему? – спрашиваю я, хоть и не уверен, так ли уж мне охота узнать ответ.
– Ты знаешь, что я знаком с ним вот уже больше десяти лет?
– Нет. – Я не понимаю, к чему, черт побери, он клонит.
– Просто забавно… Когда мы закончили колледж, он переехал в Финикс. Мы встречались раза по три в год, не чаще, и всегда не больше, чем на одну ночь. С тех пор, как я познакомился с Мэттом, я видел его всего дважды, и это было почти два года назад.
– Да? – Я по-прежнему не понимаю, к чему он.
– Ты когда-нибудь замечал, что, стоит мне упомянуть его имя, как Мэтт практически зеленеет от ревности, а из ушей у него начинает валить пар?
Я хмыкаю.
– Замечал.
– А с тобой он провел… сколько? Минут двадцать-тридцать?
– Не особо смотрел тогда на часы.
– И из-за этого между нами вышла вся эта ерунда.
– Похоже на то.
– Такое ощущение, будто он, сам того не желая, сыграл в наших жизнях очень важную роль. – Он оборачивается ко мне со странной улыбкой. – Ты вообще представляешь, в какой восторг он придет, если узнает? Скажет что-нибудь типа: «Дорогой, я всегда произвожу впечатление». – И тут уж я прыскаю. Я не знаю его так близко, как Джаред, но легко представляю, как он выдает именно эти слова.
Мы сидим молча еще минуту, а потом он наконец произносит:
– Прости меня, Анжело. Хотелось бы сказать это по-другому, лучше, но…
– Ты тоже прости меня.
Он поднимает на меня удивленный взгляд.
– За что?
– Не знаю, – отвечаю я честно. – Наверное, за то, что я все испортил.
– Ты ничего не испортил. Это я повел себя, как засранец.
– Единственным человеком, с которым я вчера занимался сексом, был Зак.
Я вижу, мое признание удивляет его, однако потом он говорит:
– Это не мое дело.
– Ты прав, – соглашаюсь я, – но я все равно хочу, чтоб ты знал.
Джаред опять замолкает – пытается, по-видимому, определиться: оставить вещи, как есть, или добавить что-то еще. В итоге он делает долгий вдох и произносит:
– Я не понимаю, как ты так можешь. – Он бросает на меня осторожный взгляд. – Даже не ты. Вы оба. Наверное, из-за этого я и сорвался. Я все пытался представить, при каких обстоятельствах позволил бы Мэтту переспать с кем-то другим, и смог надумать только один вариант – если б у меня не осталось другого выбора.
– Мы не такие, как вы, – говорю я, и на лице у него появляется какое-то странное выражение.
– Да, похоже это был урок дня.
– Предоставленный тебе буквой З.
Он смеется.
– З значит Зак?
– Нет, – говорю я. – З значит Зигги. – Он не понимает – и ладно. Я ловлю себя на том, что улыбаюсь. – Умираю, как хочется есть, – говорю ему, – Идем. Что-нибудь перехватим.
Глава 8
Анжело
Через месяц
У Зака день рождения, и он этот день ненавидит. Тридцать пять. Для него это, похоже, большое дело. Мы ужинаем со всей Джаредовой семьей, и во время этого ужина у Мэтта с Джаредом происходит нечто настолько чертовски сладкое, что у вас зубы заломит – но это уже другая история.
Мы возвращаемся домой и делаем, что обычно: включаем музыку и садимся за стол собирать паззл. Зак ведет себя чудновато, то и дело украдкой поглядывает на меня. Я жду, когда он что-нибудь скажет, но он молчит. До тех пор, пока мы не начинаем собираться ложиться спать. Когда он заходит в ванную, я заканчиваю чистить зубы. Он становится рядом, глядит на меня, и его щеки краснеют.
– Ты чего? – спрашиваю я.
Он берет меня за руку. Наклоняется и целует мою ладонь, а потом, глядя на меня с вопросом в глазах, кладет что-то мне в руку.
Карандаш для глаз.
Я смеюсь.
– Это все? – Он обнимает меня, притягивает к себе так близко, что я ощущаю, как сильно он возбужден. – Долго же нам придется добираться до того клуба, – шучу я, а он качает головой.
– Не как в прошлый раз. Только глаза. Ты можешь отказаться.
Но я не отказываюсь. Обвожу этим черным карандашом глаза и размазываю немного по векам. А потом ложусь в постель вместе с Заком. Я не думаю о том, кто больше дает – он мне или я ему. Я наконец-то понял, что это неважно. Как бы там ни было, мы оба счастливы. Это единственное, о чем стоит переживать.
Как я уже говорил в самом начале, во всей этой истории виноват Джаред.
Наверное, мне стоило бы когда-нибудь поблагодарить его.
Наверное. Мы все знаем, что я не стану.