— Я слушаю тебя мой царе. Что ты хотел услышать, Атонае? — Атонай прищурился и лукаво ухмынувшись, спросил: — Ассе, ты помнишь, чью голову ты срубил под Ольвией?
— Помню Атонае. Сегодня я пришёл за другой головой, головой Лисимаха, если её срубишь ты или Зиммелих я не буду иметь претензий.
— А если я? — подал голос Дрон.
— Молод ишо, охотник за головами — отозвался Асей, подмигнув царю будинов. — Но мы отвлеклись. Скажи Атонае, а где моя чаша? Я думал, что она пойдёт сегодня по кругу.
— Чаша ушла Ассе, но ты получищь замену ольвийской чаше. — улыбнулся Атонай. Ассей пожал плечами. Глядя на Атоная Ассею вдруг пришла простая до сумасшедшая мысль. Вначале царь Меотиды откинул её но, выражение лица Атоная, подкрепило догадку.
— О том все знают, — начал издалека Ассей — все скифы… Так ты, — Ассей не сдержался — Ха-ха-ха, ха-ха-ха. Атонае! Ха-ха-ха клянусь Папаем, до этого не додумался и твой дед! — Гости начали переглядываться: царь Меотиды беспричинно и раскатисто хохотал, а Атонай загадочно улыбался. Недоумевающая Накра повернулась к Оршесу и зашептала.
— Что это с Ассеем, рождение сына вскружило ему голову? — Бывший наместник Торжища не отвечал, в свою очередь, — повернувшись к Агасару и его тысячному — Солху. Зиммелих и Перисад также пожали плечами и переглянулись. Асей боковым зрением отметил: Безбородый, — сосед остался непроницаемо-спокойным. Он лишь заинтересованно изучает лицо Ассея. «Володя» — услышал незнакомое слово от соседа…
Атонай торжествующе обратился к царю Меотиды. — Раз ты догадался, скажи всем.
Царь Меотиды отцепил от боевого пояса «утиральник» и смахнул выступившие от смеха слёзы. — Наш царь, — начал Ассей — попросил у меня через своего посла «ольвийскую» чашу. Я не мог понять, зачем и терялся в догадках. Теперь всё стало на свои места. Атонай отправил послов, чтобы передать наш ответ Лисимаху, я правильно понял тебя Атонае? — царь всех скифов утвердительно кивнул.
— Так вот сколоты наш ответ Лисимаху — «ольвийская» чаша! — В «круге» наступило замешательство; некоторые вскочили на ноги, от охватившего возбуждения, другие покачали головой.
— Атонае, — первым заговорил Перисад. — Ты дал достойный сколотов ответ! Я разделяю его и согласен с тобой.
— Почему Атонае? — одновременно спросили цари Агасар и Токсарид. — Таким ответом ты отправил послов на верную смерть и разозлил Лисимаха. — Царей поддержал возбуждённый Зиммелих. — Отец!.. — Атонай усмехнулся. — Погоди сын, я думаю, что моих послов Лисимах не тронет. Две жизни ничего не решают в данной ситуации. Мой ответ конечно, разозлит наместника Геллеспонта и заставит сделать ошибку, ведь «чаша» — оскорбление не только ему, но и всей Греции. Он нарушил наши мирные договора и покусился на наши прибыли с торговли, зная о наших трудностях и соперничестве отдельных царей. Иного ответа с моей стороны не могло и быть… А ты Ассее, что думаешь?
— Ты прав Атонае, — ответил бесстрастно царь Меотиды — распри среди наших царей действительно существуют. Об этом знают и «длинноголовые».
((длинноголовыми — сармат звали за то, что они детям обматывали головы сырой кожей… кожа высыхала, формируя эталон сарматской красоты — высокий череп. Искусство их можно проследить в степях калмыкии в 19 веке, но это другая тема)).
«Круг» возбуждённо загудел. — Но «длинноголовые» наши союзники — вскричал, возражая Токсарид, — у нас с сарматами мир!
— Да Токсариде мир, — вмешался Оршес, бывший наместник Торжища, — но это хрупкий мир. Кому как не мне знать о том. «Длинноголовые» зашевелились. Им известно, как и нам — засуха будет продолжаться. Их вещуны пришли к такому же выводу, как и наши. Лучше послушаем Атоная.
— Тогда почему нет владыки Ольвии; ведь происходящее напрямую связано с нашей торговлей и пошлинами, где он, где Клеонид?
— Остынь Токсарид, — поднял голос Атонай. — я передаю слово Перисаду. — Царь Боспора неторопливо допил килик с вином. «Молоко» скифских кобылиц было не в его вкусе. Он вытер усы и степенно заговорил: — Мои воины, поллуны назад, взимавшие пошлину в Пантикапее с греческого торгового судна, заподозрили троих греков — торговцев. Товар у них был обычный: пряности, оливковое масло, вино и посуда, но вели они себя весьма странно… Судно отправлялось в Торжище. Я приказал пропустить корабль, чтобы не вызывать беспокойства и подозрения прочих торговцев. Вы все знаете, какие доходы приносит мне торговля… В море мой старший сын — Сатир остановил судно и подверг тщательному осмотру. Вот, что мы нашли — Перисад вынул пергамент, испещрённый греческими буквами. Внизу стоял известный присутствующим оттиск перстня наместника Геллеспонта.