Священный огонь богини семейного очага Табити не должен гаснуть при жизни царя. Это «семейный очаг» не семьи, а всей Скифии. Огонь в кострище горит всегда и тушит его чрезвычайно редко. Происходит это в момент начала тризны по ушедшему в мир богов царя. Главный вещун царя с помощниками гасят огонь специальным настоем, в присутствии коленопреклонённых царей, знатных скифов и редких высоких гостей и тех, кому оказана честь. Не попавшие сюда ждут за стенами Круга и городища… В прошлый раз костёр затушил Крон, брат покойного главного вещуна Атоная, а ныне — главный вещун.
На тризну по Атонаю собрались больше сотни тысяч скифов, приглашённых царей и владык. Скифы пришли проводить своего царя в последний путь и заполонили городище и всю округу. Были принесены жертвы — сотня коней и рабов… Находились желающие из скифов и те кто хотел последовать за Атонаем, но этот обычай давно отжил своё. Зиммелих объявил, что с этой тризны, он запрещает принесение богам человеческих жертв. Крон поддержал молодого царя, чем немало удивил сколотов. Поддержал Зиммелиха и его брат Ассей и «путник». Перед началом тризны, молодая жена Атоная тронулась умом, завидев тело царя всех, она кинулась на нож. Её успели остановить, но рассудок так и не вернулся к ней. Зиммелих отвёл вдове отдельную и богато украшенную кибитку рядом с шатром детей и трёх рабынь, но женщина не стала там жить, а перешла в шатёр детей Зиммелиха и Накры. Её поначалу возвращали в своё жилище, но снова и снова вдова приходила к детям. Поначалу дети боялись, потом привыкли к вдове и полюбили несчастную. Она часто рассказывала о муже, грозном царе скифов и, спустя полгода, мало кто мог отличить правду о Атонае от вымышленных ею историй.
В сотне локтей от Круга невысокая изгородь — плетень. За ней вотчина главного повара с надлежащей утварью и кибитки с обслуживающим «персоналом» — слугами и рабами. Землянка главного виночерпия тоже там. Это место магнитом притягивает скифов, а охранять вход в землянку — мечта многих, но удаётся это далеко не всем. Известно, почему… Просторное подземное сооружение имеет два помещения. Откинув войлочный полог, главный виночерпий ступенями сходит в первое помещение. Здесь он зажигает масляный светильник с длинным «носиком» для фитиля и направляется в хранилище. Стены укреплены от просыпания грунта деревянными кольями и переплетены ветками. Потолок — перекрытия из брёвен и ветвей с уложенными рядами камыша и осоки. Завершает крышу полуметровый слой земли. Вход в землянку расположен с подветренной, розы ветров, стороны — юго-запада. Далеко не каждый может войти сюда, без разрешения главного виночерпия. Сотни амфор ольвийского, таврийского и греческих вин, дожидаются своего часа. Запас регулярно пополняется.
Западнее шатра царя всех скифов, к священному Кругу огня верховной богини Табити, примыкает: восьмиколёсная кибитка-шатёр главного вещуна царя с ритуальными принадлежностями, разбитая на два смежных помещения. В ней находится много того, что простому смертному видеть нельзя. Скифы со страхом, десятой дорогой обходят это место. Вход в кибитку холостого главного вещуна, всегда обкрашенный к востоку, охраняют два молчаливых и хмурых сторожа-раба. Они никогда и ни с кем не вступают в разговор. Почти двухметрового роста, они бесстрастно взирают на проходящих вдали людей. Беспрепятственно войти сюда может только главный вещун и царь всех скифов. Сам, главный вещун живёт в отдельной кибитке за конюшней царя. Ещё дальше ютятся семьи троих помощников-вещунов. В этом месте мало желающих поселиться; вещунов боятся, и бояться их колдовства и проклятий. Тем не менее, по соседству главного вещуна, расположилось две кибитки. В одной из них, полной всевозможного оружия, доспехов, наконечников копий и прочего военного снаряжения кое-как находит место и живёт древний беззубый дед. Далеко не каждый из сколотов может похвалиться таким подбором и количеством оружия. Это кибитка Тертея, тщательно укрытая от непогоды кожами. Ежедневно дед перебирает наверное в тысячный раз оружие; подправляет клинки акинаков, заботливо смазывает тонким слоем жира и увеличивает запас стрел.
— Кхе-кхе. — Дед насилу слез с кибитки, ругая свой возраст и больные колени, прищурился от слепящей белизны и поёжился… Сходив до ветру, прямо на полозья, он, покряхтев от удовольствия, заправил в штаны рубаху и застыл, прислушиваясь. Сначала — хруст снега, а потом — раскатистый и грудной смех… В седле гнедой лошади, задорно заливалась хохотом молодая наездница. Дед поспешно поправил штаны и широко улыбнулся ямой рта. Анта, а это была она, ловко спрыгнула и отцепила от седла две связанных трёхлитровых амфоры. — Ты снова меня «застукала» — прошамкал дед и залюбовался стройной девушкой. — Жаль, старый я, будь помоложе. — покрутил он седой ус. — Эх, где мои годы. Ни зубов, ни… — Анта понятливо прыснула в ладошку. — Дед, а дед, а твою кибитку двое волов не смогут стронуть — полозья примёрзли намертво. Хи-хи… Но я не о том… Возьми, это тебе — девушка протянула деду одну из амфор. — Пей дед, молоко утреннее, как всегда. Ты у повару сегодня ещё не был?