Двое вещунов поднесли Крону ритуальную золотую чашу и шесть поменьше — серебряных и поставили на жертвенник. Главный вещун царя всыпал в главную жертвенную чашу всё содержимое малых чаш: семена конопли ржи, пшеницы и полевых трав, высушенные листья деревьев. В отдельную чашу, помощники Крона положили небольшие кусочки пищи со стола царя, с небольшим количеством молока кобылиц и вина. Крон обошёл трижды вокруг священного очага Табити и воздал короткую молитву верховной богине скифов. — О Табити, прими дары сколотов и освяти пищу нашу. Пусть твой священный огонь очага никогда не погаснет для нас. Будь благословлена во все времена, освящающая наши дома и продлевающая род сколотов, о Табити! — Крон снял себя длинный, расшитый золотыми и серебряными нитями, с рисунками животных плащ и узорный башлык и передал одному из помощников. На плечи ниспали седые волосы. Он поклонился Священному Очагу и встал на колени. Двое вещунов, поочерёдно подали золотые чаши главному вещуну. Крон уколол ритуальной иглой средний палец и в каждую из чаш выдавил капельку крови, а потом содержимое чаш отправил в огонь очага. Когда над кострищем заструился дым, вещуны добавили для благовония по горсти семян конопли. — Табити приняла жертву и благословляет пищу мой царе! — вещун поднялся и направился к Зиммелиху. Он поднял большой кубок царя, сделал глоток и, поклонившись, торжественно передал Зиммелиху. Царь всех скифов также надпил молоко, присел и передал Накре. — Скажи Кроне, почему с времени тризны по отцу, ты постоянно нарушаешь нашу традицию. Первым в Круге всегда пьёт царь. В редких случаях — второй вещун, кстати, где он? Я не вижу его. — На Зиммелиха взглянули спокойные и твёрдые глаза старого вещуна. — Мой Царе, так распорядились боги. Если ты возражаешь, я не буду больше делать этого. — Накра усмехнулась словам Крона и передала чашу дальше по Кругу. — Зиммелихе, — развеселилась она, — Крон предлагает тебе поспорить с богами. Не правда ли Крон?
— Нет, моя царица, я не приглашаю царя на спор с богами. С богами не спорят. Если царю всех скифов угодно, я принесу богам жертвы и попрошу их вернуть старый обычай.
— Ты не ответил мне, — вмешался царь, — где второй вещун? — Крон склонил голову. — Мой царе, второй вещун не вышел из своей кибитки. Я не знаю, почему — наверное, он болен.
— Хорошо Крон, я понял. Ты не забыл нашего разговора? — царь насупился, нетерпеливо ожидая ответа. — Нет мой царе, я помню твой приказ, все, что в моих силах будет сделано… Я могу занять своё место, мой царе?
— Да, иди. — Зиммелих утвердительно кивнул. Старый вещун, прихрамывая, направился к противоположной от Зиммелиха стороне Круга.
Не только Накра, но и гости не преминули заметить изменение в поведении царя. В Зиммелихе действительно что-то изменилось: он непрестанно сыпал шутками во время трапезы и часто смеялся. Виночерпий и помощники главного повара не мешкали; содержимое блюд и киликов регулярно пополнялось. Накра то и дело бросала короткие взгляды на мужа и радовалась переменам в нём. Заметила она и другое: — у виска мужа появились седые волосы, — утром их не было.
— Тертее. — усмехнулся царь и хитро прищурился. Воин отставил кубок с вином. — Я во внимании мой царе, мой ученик.
— Ты ведь говорил, что стареешь Тертее. Ты не сильно удивлён происходящим?
— Чем удивлён, мой царе, я не понимаю тебя? — невозмутимый воин утёр бороду и усы. Он вопросительно уставился на царя, не понимая вопроса. Гости дружно умолкли, в ожидании очередной «хохмы» Зиммелиха. Царь важно разгладил бороду и подкрутил усы. — Чем, чем Тертее, будто не понимаешь.
— Я не понимаю царе, — заёрзал Тертей и пожал плечами.
— Эх ты, мой воин… не догадался гутаришь, — усмехнулся Зиммелих и неожиданно громко сказал. — Своей женой-фракийкой. — Пожилой воин покраснел и опустил голову.
— То-то — снова усмехнулся царь, заметив смущение посла. — Перед отъездом ты говорил, что стар для этого… ха-ха, Тертее. Когда родится ребёнок — позовёшь своего царя, или? — хохот заглушил последние слова, а лицо Тертея приняло обычный хмурый вид, а потом разгладилось в улыбке… Накра снова удивилась. «Он снова, такой как раньше, мой муж».