— А как же, оплачу, — смеясь, ответил лекарь. — В амфорах вино с личных запасов царя. Подарок Клеонида. Надеюсь, не откажешься разделить со мной трапезу во время путешествия и оценить вкус вина? Я слышал ты знаток в этом? — лицо торговца довольно расплылось. — А ну пошевеливайтесь, отходим! — неожиданно зычно закричал Астарх и направился к трапу. — Иди за мной, Архон, — сказал он, уже поднимаясь.
Канаты, соединяющие берег и судно, торопливо выбрали и подняли якорь. Матросы втянули на корабль сходни и, сложив, отнесли к корме. Слуги Архона, тоже направились к корме и с трудом протиснули сундук с утварью хозяина по узкой дубовой лесенке.
— Спуститесь по лестнице и сворачивайте вправо, — подсказал капитан. — Там тесновато, но поместитесь… — и больше, не обращая внимания на пассажиров, зычно скомандовал: — А ну шевелитесь, бездельники! Правый борт, — греби. Раз, раз, раз. Теперь всем — греби! Руль левее, куда смотришь, — прикрикнул он на рулевого — левее. Вот так! Так держать.
Вслед первому судну, тронулись остальные — два. Оставшиеся на берегу, торговцы с нескрываемой завистью провожали удаляющиеся корабли Астарха и отводя душу, ругали своих рабочих, плюясь от злости. Астарх опередил их как минимум на сутки и что главное — поймал погоду и попутный ветер. Теперь его суда не догнать: он первым доберётся Пантикапея и сорвёт главный куш. Матросы и рабы на берегу торопились, не поднимая головы. — Быстрее, быстрее тупые волы! Не успеете к утру, будет вам оплата, шевелитесь ленивые волы! — К ругавшемуся торговцу подъехали двое верховых и спешились. Тот, что пониже, с роскошью одетый грек с маленькими, злобными и бегающими из стороны в сторону глазками и узкими усиками, со, стриженой бородкой, плюнул и огрел плетью своего слугу. Великан даже не шевельнулся. — Послушай торговец, — вместо приветствия обратился он к купцу, — подбрось до Пантикапея, хорошо заплачу.
— Некогда мне с тобой разговаривать незнакомец. И мест у меня нет. Проходи, ты мешаешь.
— Не торопись отказываться торговец. Я помогу тебе с товаром в Пантикапее. Возьми не пожалеешь. Плачу две мины.
— Две мины, ха! — покосился на него купец.
— Две мины, грек и снижение пошлин на твой товар.
— Кто ты такой, чтобы снизить пошлины, — озлился купец и махнул рукой. — Иди отсюда.
— Я сводный брат Магиры, купец. — зашипел незнакомец. — Так, по рукам или я обращусь к другому?
— Так бы сразу и сказал, что от Магиры — ответил, подобревший и струхнувший торговец. — Я согласен… Две мины хорошая цена, но у меня мало места — торговец покосился на великана — слугу. Незнакомец хохотнул и кивнул слуге. Великан скинул верхнее платье, обнажив торс, поиграл вздувшимися буграми мускулов. Потом осмотрелся и поднял с гальки толстую палку, служившую ранее поперечиной мачты. Не напрягаясь, великан сломал её и выбросил, чем вызвал молчаливое восхищение матросов и рабов.
— Это я вижу. Ну и что с того? Чем ты хотел меня удивить? — сплюнул торговец и посмотрел в море. Три корабля Астарха, к тому времени вышли из ольвийской бухты и поставили паруса. Незнакомец тронул за плечо торговца. — Если догоним Астарха — ещё две мины и ещё — мой слуга хороший гребец. Договорились? — Торговец, подобрев на глазах, кивнул. — Хорошо. Обещать не могу, но сделаю, что в силах. Не только от меня зависит, но и как распорядиться Посейдон. Астарху повезло… Деньги вперёд и можешь идти отдыхать. Слуга твой пусть помогает. Отправляемся после полуночи. Ждать не буду.
Берег стремительно отдалялся от флагмана Астарха: бухта с застывшими судами и каменные стены Ольвии, высокий дворец Клеонида, уменьшались в размерах и таяли… Отдохнувшие и набравшиеся сил за время вынужденного бурей безделья, гребцы дружно навалились на вёсла, широкими и плавными взмахами направляя судно в понт. Слева тянулись холмистые, покрытые зеленью возвышенности, плавно переходящие в горы и редкие скалистые выступы, выше которых, пастухи перегоняли стада… Справа и впереди — полуокружность водного горизонта с безоблачно-синим небом, нависшим над Эвксинским понтом. Грустный Архон, не отрываясь, словно прощаясь с чем-то дорогим и близким, всматривался в уходящий берег, потом повернулся и устремил взор в безбрежье водной глади; кружащих и беспрестанно орущих бакланов и чаек. Архон сомкнул веки, сосредоточился на лишь ему известных вещах и предался мыслям, не заметив остановившегося за спиной хозяина судна.