— Так Ты родом из Милета? Бывал я там. Ты говоришь, что тебе предложили остаться врачевать? — удивился Астарх, — зря ты отказался. Это ж, какие деньги и слава, врачевать самого Неарха. — Торговец вздохнул, вспомнив о своём прошлом… — А я ведь и стал небедным, благодаря Александру. Трижды мне пришлось пересекать пролив «Дарданелл», перевозя воинов Александра на завоевание империи Дария и ойкумены, а Неарха и мне пришлось повидать, Архон. Он не был так кичлив как Птоломей и самонадеян как Лисимах. На тех перевозках я хорошо заработал. — Астарх поднял кубок и вдруг, его скрючило: — Ооох, оох, проклятая персиянка — застонал он. Архон немедленно подозвал слуг и распорядился: — Отнесите господина в его покои, я сейчас приду. Астарх, у тебя есть кедровое масло? — Купец с перекошенным от боли лицом не ответил. Архон поднялся. — Сейчас я возьму всё необходимое и приду.
В покоях Астарха, он помог слугам снять верхнюю одежду и попросил Астарха лечь на живот — Сейчас я помогу тебе, потерпи чуток. — Архон закатал рукава платья и потёр, согревая ладони, а две служанки-рабыни тем временем оголили спину охающего торговца.
— Помоги мне врач. В долгу не останусь, клянусь Зевсом, — прохрипел с натугой он.
— Потерпи Астарх, потерпи. Сейчас будет легче. — Архон достал из сумочки маленькую глиняную баночку: — Вынь руки из под себя. Да, вот так и расслабься. Да, да, я знаю что больно. — Архон начал массировать спину, втирая мазь. Когда кожа разогрелась, развёл лопатки и, надавив пальцами позвонки, под лопаткой, ребром свободной руки надавил на «дельту» и резко ударил. — Ооох, больно! Ты убьёшь меня — вскричал, ругаясь, торговец и удивлённо затих; пошевелил туловищем, а потом ещё. — Вот это да! — радостно воскликнул он. Архон ещё втёр мазь в спину и поясницу. — На сегодня всё Астарх. Накройте вашего господина, — приказал он рабыням, — а ты Астарх не вставай пока. Сейчас немного будет жечь спину, но ты не обращай внимания. Завтра я повторю массаж…
Пламя светильников колыхалось в такт убаюкивающей качке судна. Заостренная палочка выписывала кривые линии и «крючки». Двое слуг уснули, а третий, — темнокожий фиванец, перебарывая сон, смежив уставшие веки, наблюдал за своим господином. Служба — есть служба. Архон торопился, так показалось бы постороннему наблюдателю. Иногда старый грек улыбался и бормотал что-то под нос, а потом тихо насвистывал. Ближе к полуночи он распрямил занывшие члены и потянулся: — Пойду, подышу свежим воздухом на палубе — сказал он слуге, сворачивая свиток в трубочку, — а ты уложи всё, что я написал и отдыхай, пока время есть. Здесь опасаться некого, мой друг. — Высокий слуга утвердительно кивнул господину, но не удержался от вопроса. — Господин, что будем делать с теми подозрительными. Разреши мне убить их. Они следили за тобой много дней. Это не к добру.
— Нет Стокл. Их исчезновение возбудит подозрения во дворце Перисада, в Пантикапее. Я догадуюсь, кем они посланы. Не нужно ворошить змеиное гнездо. Наоборот, по прибытию в Пантикапей, ты сведёшь знакомство с верзилой — слугой боспорца и постараешься выведать у него намерения Магиры а теперь отдыхай — старик накинул поверх длинной рубахи тёплый плащ и вышел.
Небо было чисто: слёзы богов мерцали в ночном небе, завораживая глубиной и вселенной ширью душу Архона, а дорожка луны протянулась, казалось, к самому краю ойкумены… Мерный, ритмичный стук — взмах вёсел. Мерный ритмичный стук — взмах вёсел. Паруса убраны, вернее один — большой. Гребцы равномерно опускали вёсла в темноту моря. Иногда слышался негромкий окрик старшего вахтенного: «Не спать»…
Архон прошёлся вдоль судна к носовой части, немного поеживаясь и с наслаждением вбирая в лёгкие запахи водорослей и моря. Масляные редкие лампы освещали все четырнадцать лавок гребцов. Гребли не все. Половина, гребцов отдыхала, забывшись сном прямо на палубе, укрывшись накидками и тряпьём, а кто и на лавках гребцов. Один из спавших, молодой с черными, как смоль жёсткими волосами и худощавого сложения раб, привлёк внимание Архона. Парень, свернувшись калачиком, спокойно посапывал под звёздами. Старый грек набросил на парня, лежащий рядом кусок ткани, успев, однако заметить татуировку на оголённом бедре. Юноша перевернулся на другой бок, коротко посмотрев на грека и снова засопел. Архон не подал виду юноше, что его заинтересовала татуировка. Недолго постояв на носу, вернулся в свою каюту и неслышно прилёг. Сон не приходил. «Нужно вспомнить, где я видел подобный рисунок татуировки. Татуировку волка на правой ноге имеют только в племени…». С этой мыслью он и уснул, довольный собой, под скрип снастей и ритмичную работу гребцов.