– Нет, не силком. Я все рассчитал. Придумал какой-то праздник. Ну, как
водится: за праздник нужно выпить. Я предложил, мол, давай поднимемся на
строящуюся высотку. Выпьем и пейзажем полюбуемся. Оттуда такой вид -
закачаешься! Поднялись. Выпили. Я его легонько так и подтолкнул в пропасть,
а сам, как ни в чем не бывало, вернулся в общежитие. Думал, что легко
переживу это преступление, однако, всю ночь чертики кровавые перед глазами
скакали. Нет не смогу я с такой ношей жить.
– Я, – говорил мне секретарь, – где-то слышал, что Мессию должен родить
мужчина. Так вот, в те минуты я думал, что я именно тот мужчина и есть. Такие
у меня в животе случились колики. Это же не просто убийство! Это же ЧП.
– Слушай, – сказал ему секретарь, – немного очухавшись. Ты того, посиди пока
здесь, а я скоро вернусь.
И побежал секретарь в НКВД, к тамошнему партийному деятелю -
давнишнему своему приятелю.
– “Вышак” пареньку твоему ломится, – выслушав рассказ, авторитетно заявил
НКВДист. – Ну, и тебя соответственно по головке не погладят и орденом, как
сам понимаешь, не наградят. Ты, давай посиди пока здесь, а я схожу к
руководству – посовещаюсь. Может, мы чего и решим в его, твою и нашу
всеобщую пользу. Ты же ведь говоришь, что он талант, гений, а нам ими
швыряться, как ты понимаешь, не годится. Гениальный исполнитель – это, брат,
валюта! Кроме того, и дельце у нас одно интересное намечается.
Я думаю, – внес свое дополнение старый виртуоз, – что он с лихвой затем
отработал свое прощение. Концертировал он во всех крупнейших театрах мира.
Оставил после себя гигантское количество записей. Впрочем, revenons a nos
moutons, то есть секретарям. Минут через пятнадцать секретарь НКВДистов
вернулся и говорит:
– Айда! Показывай мне своего Раскольникова, я с ним побеседую.
Консерваторский секретарь запер их в своем кабинете. Часа два они там
толковали. О чем они так беседовали, того я сказать не могу, но думаю, что
уговорил он новоявленного Сальери молчать…
Через какое– то время его перевели в столичную консерваторию. Он пришел ко
мне попрощаться.
Стал у окна. Долго молчал, потом говорит.
– Лучше бы я к вам не приходил, а сразу наложил на себя руки.
– Ну, ну, – принялся успокаивать его секретарь. То, что произошло, то
произошло. Нужно продолжать учиться, жить…
– А кто же за все за это ответит? – требовательно спросил Раскольников-
Сальери.
– Ты– талантливый человек, – ответил ему секретарь. – Можно сказать,
музыкальный гений. Тебя, я уверен, из-за этого и простили! А ответят? Тот,
кому надо, тот и ответит!
– Внуки мои ответят, – мрачно предрек гений и вышел из кабинета.
Секретарь усмехнулся и бросил ему вдогонку:
– Ты вначале детей заведи, а уж потом о внуках думай.
На следующий день в молодежной газете были опубликованы материалы дела о
злостном убийстве талантливого юного дарования. «Троцкистско-зиновьевские
собаки покусились не просто на личность” писал журналист-молодежник.
“Они подняли руку на молодое советское искусство»! Вот такая невеселая
история, – старый виртуоз красивым жестом тронул свои седины. – Впрочем, не
будем о грустном. Давайте-ка, я вам лучше свою оранжерею покажу! Я, знаете
ли, увлекся цветами на старости лет. Они безгрешны как ангелы и дети.
Пойдемте, я вам их покажу…
Они вышли из залы. Проворный слуга принялся убирать стол. Вскоре на нем
осталась лежать только фотография, c пожелтевшего глянца которой на
опустевшую комнату смотрели красивые, счастливые, улыбающиеся молодые
люди…
Год, век, вечность
1. Он часто заходит в этот магазин старых пластинок на многолюдной
улице большого города. Ему нравится перебирать пожелтевшие, истрепанные
конверты, вглядываться в фотографии знакомых певцов на обложках. В этом
есть что-то от случайной уличной встречи с давно позабытым школьным
товарищем. Огорошенный, вы мучительно силитесь вспомнить, кто бы это мог
быть? Вы до предела напрягаете свою память, вслушиваетесь в прокуренный,
глуховатый говор собеседника и вспоминаете: «Ба, да это Юрасик из 10-б,
рубаха-парень, сорвиголова, вожделенная мечта старшеклассниц”. Придя в себя
от этого открытия и оправившись от конфуза, до вас вдруг доходит … «Эх,
брат, эко потрепало нас безжалостное время»…
Больше всего его знакомых находится в секции Rock, с нее он обычно и
начинает, но сегодня решил полистать раздел «French music».
Пластинка Эдит Пиаф, такая старая, что на ней даже истерлась дата выпуска.