Жанетт мало знала о личной жизни Пера Квидинга. Знала только, что он время от времени исчезал из поля зрения общественности, и его имя появлялось в СМИ, только когда он начинал продвигать очередной роман. Рецензентов его новые книги не слишком впечатляли, однако читатели не перестали покупать их. Частная жизнь Квидинга так и не сделалась достоянием общественности, зато вечерние газеты с удовольствием обсуждали его финансовое благосостояние.
– Я всегда ревностно оберегал свою личную жизнь, почему и не предъявлял эти дневники широкой публике. Но теперь, мне кажется, пришла пора назвать вещи своими именами…
Жанетт слушала Квидинга с некоторым удивлением. В молодости тот работал медбратом-анестезиологом, вел обычную с виду жизнь, но при этом пил и принимал волшебные таблетки. Во время одного из практически ежедневных возлияний он вышел в море на моторной лодке. Произошел несчастный случай, Квидинг едва не утонул, впал в кому, и пока врачи бились над спасением его жизни, Квидинг очутился в каком-то пограничье.
– Это было не ментальное переживание и не физическое… Какое-то другое. Интересно, что я очнулся на седьмой день. Когда Господь отдыхал, я очнулся…
“Чуть не утонул?”, – подумала Жанетт.
– Спасибо, Пер. Мы с интересом прочитаем обо всем этом и о вашей давней родственнице Стине… После короткой паузы мы вернемся в студию.
Жанетт унесла на кухню и повесила на холодильник фотографию Юхана, сделанную на весенних каникулах, пару его старых школьных снимков и фотографию футбольной команды.
На кухне она убрала посуду, простоявшую на столе с самого завтрака, и запустила посудомоечную машину. Телевизор в гостиной продолжал работать.
– Стина верила, что видела Бога, чистилище и рай. Сам я, как вы, наверное, догадываетесь, далек от религиозности. Мне кажется, все, связанное с духовностью, остро нуждается в новом дискурсе, и по возможности я избегаю слов вроде Бог, ангелы, небеса и преисподняя. Разговорами о божественном можно распугать людей, такие слова препятствуют серьезной дискуссии.
Голоса из телевизора и шум работающей посудомойки не заглушили телефонного звонка. Жанетт вернулась в гостиную и поискала взглядом телефон.
– Хватит разграничивать духовное и научное. Разве не глупость – не изучать непонятное? Предположим, что мы точно так же смотрели бы, например, на микробиологию… Насколько ограниченнее и невежественнее мы были бы! К откровениям людей вроде Стины стоит отнестись серьезнее, а не объявлять их сумасшедшими или одержимыми. Давайте извлекать уроки из опыта этих людей, а не упрятывать их в лечебницу…
Когда живешь в большом доме, телефон норовит исчезнуть при каждом удобном случае. Наконец Жанетт определила, откуда идет звук. Вернувшись с покупками, она положила телефон на столик в прихожей.
– Я думаю, что рассказ Стины будет нам сейчас особенно интересен. Мы, люди, стоим перед…
Жанетт выключила телевизор, вышла в прихожую и взяла трубку.
Звонил Йимми Шварц – он, как и Жанетт, служил в полицейском управлении “Сити” и был одним из ее подчиненных.
– Еду на Кварнхольмен, – сказал он. – По-моему, тебе тоже стоит туда приехать, хоть ты и в отпуске.
Пока Шварц излагал суть дела, Жанетт с сожалением поняла, что в работе она нуждается больше, чем в отпуске.
Когда надо избавиться от пустых мыслей, то лучше работы средства не найти.
Глава 3
Белая меланхолия
На юго-западе Емтланда, там, где лес граничит со скалами, стоят три бревенчатых дома. С гор течет речка, которая впадает в озерцо неподалеку. Тропинка там только одна, от домов к озеру, и если хочешь попасть куда-то еще, то придется пробираться по опасным местам: коварным торфяным болотам, дремучим лесам, крутым горам и каменистым ущельям. В лесу водятся волки, медведи, рыси и росомахи – звери, которых мы, жители этих мест, не называем вслух. У нас был козлик, но несколько лет назад он увяз в болоте – там его потом и нашли, растерзанного на куски. Сейчас у нас из всей живности только куры.
В одном доме живут Ингар и его семья, в другом – мы, Квидинги. Есть еще две постройки поменьше: сарай (и еще там хранятся семена озимых) и курятник с заборчиком. Между постройками несколько скудных наделов, но растут там в основном репа да свекла. Третий и самый большой дом стоит поодаль от двух других, в долине под скалой, в густом ельнике. Это дом Старейшин.