Господи, помоги мне, подумал Лэйд, силясь удержать на весу револьвер. Пятясь по направлению к забитому окну мимо освежёванных свисающих со стены изуродованных кукол с растерзанными лопнувшими животами и заполненных комками обескровленной плоти бутылей.
Страх пировал в его внутренностях тысячами голодных крыс. Сейчас они щипали его печень, лёгкие и ливер — тысячи и тысячи скоблящих острых зубов. Скоро эти зубы вопьются в мышцы и сухожилия, подтачивая их, превращая его в неподвижную, парализованную страхом, статую.
Тигр слишком привык охотится по собственным правилам, выбирая добычу и время. Он забыл о том, что в Новом Бангоре могут существовать и другие охотники, на йоту более хитрые или более удачливые. Сунулся, как записной дурак, в ловушку.
Не учёл. Забыл. Смалодушничал.
Сколько патронов осталось в барабане, один или два? Он не помнил, и даже сосредоточиться на этой мысли оказалось невероятно тяжело — крысиные зубы, пировавшие его внутренностями, перегрызли какие-то важные трубопроводы, по которым обычно двигались мысли.
Но на помощь Лэйду-охотнику пришёл Лэйд-лавочник. Он-то доподлинно помнил все траты, этот хитрый скаредный старикашка, сидящий в своей коморке…
Четыре раза. Он выстрелил четырежды. Значит, ещё одна пуля. Один крошечный свинцовый шар против надвигающейся махины из алой плоти, силы в которой хватит для того, чтобы оторвать ему руки и ноги, точно докучливой, бьющейся об стекло мухе.
Спокойно, приказал он себе, мысленно перетянув паникующее тело вдоль хребта огненным языком хлыста, вынуждая его подчиняться. Спокойно, ты, старый дурак. Положение скверное, но как говорят в Тресте, игра оканчивается лишь с последней картой. А карта у меня ещё есть…
Он задержал дыхание, чтобы судорожным вздохом не сбить в последнее мгновенье прицел. У этой твари, судя по всему, невероятно прочное тело и к тому же почти отсутствующий болевой порог. Бить надо наверняка — между глаз или в горло. Ему нужна половина секунды на выстрел. Половина секунды, чтобы использовать свой последний шанс. Сделать ставку в игре, которая с самого начала велась против всех мыслимых правил…
— Может, я и тигр, — Лэйд сделал ещё один короткий шаг назад, чувствуя лопатками приближающуюся стену, — Но людоедом я никогда не был.
В этот раз прицел был выверен почти безукоризненно. Он видел, как брызнули веером расколотые зубы алой твари, сухими бусинами застучав по полу, как её голова на бугристой шее, похожей на увитый мускулами древесный ствол, беспомощно дёрнулась назад, а тело выгнулось дугой, с такой силой, что хрустнули видоизменённые сросшиеся кости, едва не раздавленные страшным натяжением мышечных волокон.
Попал. Последняя карта была сыграна вовремя.
Лэйд не ощутил облегчения — слишком рано. Тело, содрогающееся в колючих адреналиновых спазмах, ещё не осознало, что спасено, лишь налилось холодной подрагивающей тяжестью, словно превратившись в пудинг из говяжьего жира.
Прочь отсюда. Прочь не оглядываясь из этого музея осквернённой плоти и его мёртвого смотрителя, от затхлого запаха формалина, от которого темнеет в глазах, от старых воспоминаний, скорчившихся на дне высохшего колодца души, точно мёртвые змеи, от…
— Уже лучше. Но всё ещё плохо. Нельзя нажимать на спуск дрожащим от страха пальцем, это сбивает прицел.
Демон медленно выпрямился во весь рост. Пуля вырвала кусок мяса из его лица размером с кулак, образовав обрамлённую осколками зубов истекающую сукровицей дыру, в глубине которой виднелись тонкие пещеристые переборки каких-то хрящей и влажно пульсирующая, похожая на сырую коровью кишку, гортань. Демон поднял руку и запустил палец в отверстие, с глухим ворчанием ощупывая его края.
— Дьявол, это больнее, чем я думал… — он с хрустом попыталось выпрямить несколько расколотых зубов, выпирающих из раны, точно намереваясь восстановить их прежнее положение в пасти, — Ничего. Не стоит переживать. В самом скором времени вам придётся испытать такую боль, по сравнению с которой эта…
Лэйд поднял револьвер, ощущая себя запутавшимся в тяжёлом липком кошмаре.
Скрэээ-э-эк. Скрээ-э-эк. Скрэ-э-э-ээээк.
Палец трижды выжал спусковую скобу, словно отказываясь верить в ошибку. Барабан равнодушно прокручивался вокруг своей оси, не порождая спасительного грохота, не выбрасывая из ствола ослепительного огненного цветка.