Она вернулась к дронам, сделав полный круг. То, что она смогла завершить круг по комнате, означало прогресс. Прошло несколько недель с тех пор, как брат разбудил ее, и режим питания, физических упражнений и работы с дронами начал казаться нормальным. Безумный мир, в котором ее разбудили, начинал казаться реальным. И это пугало ее.
Она опустила батареи на землю и сделала серию глубоких вдохов. Задержала их. Рутина военной жизни была похожа. Она подготовила ее к этому, это было все, что не позволило ей сойти с ума. Находиться в замкнутом пространстве было не в новинку. Жить посреди пустыни, где небезопасно выходить на улицу, было не в новинку. Быть окруженной мужчинами, которых она должна была бояться, было не в новинку. Проходя службу в Ираке во время Второй иранской войны, Шарлотта привыкла к таким вещам, к тому, что ей нельзя покидать базу, что ей не хочется покидать свою койку или туалетную кабинку. Она привыкла к этой борьбе за сохранение рассудка. Это была не только физическая, но и умственная нагрузка.
Она приняла душ в одной из кабинок, расположенных ниже управления беспилотниками, вытерлась полотенцем, понюхала каждый из трех комплектов комбинезонов и решила, что настало время снова уговорить Донни заняться стиркой. Она натянула наименее обидный из трех комплектов, повесила полотенце сушиться у края койки, а затем застелила свою постель «Эйр Форс Крисп». Когда-то Дональд жил в конференц-зале на другом конце склада, но Шарлотта уже почти освоилась в казарме с ее призраками. Она чувствовала себя как дома.
Дальше по коридору от казармы находилась комната с пилотскими станциями. Большинство из них были накрыты пластиковыми листами. Вдоль одной стены стоял плоский стол, на котором располагалась мозаика больших мониторов. Именно здесь собирали радиоприемник. Ее брат по очереди набирал из нижних кладовых кучу запчастей. Могли пройти десятилетия или даже столетия, прежде чем кто-то заметит их отсутствие.
Шарлотта включила лампочку, установленную над столом, и включила приемник. Она уже могла принимать довольно много станций. Настроила ручку, пока не услышала помехи, и оставила ее в ожидании голосов. А пока она представляла, что это море накатывает на пляж. Иногда это был дождь под навесом из толстых листьев. Или толпа людей, тихо беседующих в темном театре. Она порылась в корзине с запчастями, которую собрал Дональд, в поисках лучшего комплекта динамиков, но все еще нуждалась в микрофоне или каком-нибудь способе передачи сигнала. Она жалела, что нет большей склонности к механике. Все, что она умела делать, это соединять детали. Это было похоже на сборку винтовки или компьютера — она просто соединяла все, что могло соединиться, и включала питание. Только один раз это привело к дыму. В основном требовалось терпение, которого у нее было не так уж много. Или время, которого у нее было в обрез.
Шаги по коридору возвестили о завтраке. Шарлотта уменьшила громкость и освободила место на столе, когда вошел Донни с подносом в руках.
«Доброе утро», — сказала она, вставая, чтобы взять у него поднос. Ее ноги шатались после тренировки. Когда брат вошел в комнату, освещенную висящей лампочкой, она заметила, как он нахмурился. «Все в порядке?» — спросила она.
Он покачал головой. «Возможно, у нас проблема».
Шарлотта поставила поднос на пол. «В чем дело?»
«Я столкнулся с парнем, которого знал с первой смены. Застрял с ним в лифте. Мастер на все руки».
«Это нехорошо». Она подняла вмятую металлическую крышку с одной из плит. Под ней оказалась электрическая плата и моток проводов. А также маленькая отвертка, которую она просила.
«Твои яйца под другой».
Она отложила крышку и взяла вилку. «Он тебя узнал?»
«Я не могу сказать. Я не высовывался, пока он не вышел. Но я знал его так хорошо, как не знал никого в этом месте. Кажется, что это было вчера, когда я одалживал у него инструменты, просил поменять лампочку. Кто знает, каково это для него. Это могло быть вчера или десяток лет назад. Память здесь работает странно».