Очаков, стоявший на скате западного побережья лимана, представлял собой неправильный вытянутый четырехугольник с бастионами. Со стороны воды он был защищен каменной стеной, а с трех других — высоким валом и глубоким рвом, одетым в камень. Кроме того, перед цитаделью располагались полукружьем десять мощных люнетов, обширное пространство за которыми могло служить лагерем для целой армии.
Внутри крепости было много каменных зданий и две мечети, а на острие Очаковского мыса стоял мощный Гассан-пашинский замок, обнесенный земляным валом с рогатками. Со стороны Черного моря подступы к крепости находились под прицельным огнем системы фортификаций небольшого острова Березань.
Армия фельдмаршала обложила крепость, примкнув правым крылом к Черному морю, а левым к лиману. Флотилия принца Карла Нассау замкнула кольцо окружения. Но лишь 20 июля начались осадные работы. Слишком много шансов упустил светлейший. Многотысячный гарнизон цитадели оборонялся отчаянно, ободренный возвращением капудан-паши Гассана, который с уцелевшей частью эскадры снова «прилепился к Очакову», как говорил Г. А. Потемкин.
— Не штурмом хочу взять крепость, — говорил князь, — она добровольно должна мне сдаться{27}.
Остроумный и наблюдательный принц Шарль Жозеф де Линь, находившийся в очаковском лагере в качестве представителя союзников, нарисовал выразительный портрет Григория Александровича и глубже других постиг причины «непостижимой» нерешительности светлейшего. Вот строки из воспоминаний человека, который никогда не был его почитателем:
«Я вижу здесь предводителя армии, который под наружным видом бездействия, трудится непрестанно, не знает другого письменного стола, кроме своих колен, другого гребня, кроме своих пальцев, — постоянно лежит растянувшись, не зная сна ни днем, ни ночью, потому что его пожирает ревность к службе своей монархини, потому что каждый выстрел, направленный не в него, тревожит его при мысли, что он стоит жизни одному из его солдат. Боязливый за других, храбрый за себя, он стоит под сильнейшим огнем неприятельской батареи, чтобы отдавать приказания; неспокойный прежде опасности, бодрый среди ее, философ, искусный министр, глубокий политик, или десятилетнее дитя; не мстительный, просит извинения, когда полагает, что оскорбил кого, он скоро заглаживает сделанную несправедливость. Он думает, что любит Бога, а между тем только боится черта, которого воображает себе еще сильнее и могущественнее князя Потемкина»{28}.
Нет, не мог светлейший князь Таврический сталь великим полководцем, поскольку слишком ценил жизнь своих солдат. Он долго занимался почти бесполезными рекогносцировками, составлением планов штурма Очакова и подготовкой к нему. Но пойти на штурм никак не решался.
При главной квартире Екатеринославской армии собралось блестящее общество. Многие дамы приехали навестить своих мужей или любовников. Жизнь была веселая и роскошная. Адъютанты скакали по соседним губерниям в поисках редкостей к столу князя. Проходили дни, недели, месяцы…
Гости разъехались. Дожди сменились метелями. Наступила «очаковская зима», более суровая, чем обыкновенно. Не осталось ни полена дров. Истощились запасы продовольствия. Вокруг лагеря на несколько переходов — степь, покрытая снегом и льдом. Солдаты страдали от голода и холода. А крепость добровольно не сдавалась. Князь с каждым днем становился все мрачнее и угрюмее.
Впрочем, нельзя сказать, что жизнь под стенами крепости замерла совсем. И турки, и русские следили внимательно друг за другом, стремясь воспользоваться просчетами или благоприятными обстоятельствами, чтобы нанести удар своему противнику как можно более ощутимый. За действиями осажденных и эскадры Газы Хасана, стоявшей у острова Березань, наблюдала команда донских казаков-охотников. Среди добровольцев был и наш юный герой Петр Грузинов. Как следует из его послужного списка, он «при нападении неприятеля на нашу передовую стражу поступал храбро и прогонял оного с немалым уроном»{29}.
Петр Грузинов… Удивительный был юноша. Он всегда в числе добровольцев и в самой гуще событий. В этом мы еще не раз убедимся. Может быть, именно он и сообщил начальству, что 21 октября 1788 года капудан-паша, воспользовавшись противным ветром, не позволившим русской гребной флотилии предпринять необходимые меры, чтобы помешать туркам подойти к Очакову со стороны Черного моря, высадил и ввел в крепость около полутора тысяч солдат в подкрепление гарнизону. Но на следующий день почти все суда неприятеля были потоплены губительным огнем береговых батарей Екатеринославской армии, а те, что уцелели, ушли в Аккерман.