Своеобразную окраску носили события 5–6 августа 1918 г. в Ижевске. Здесь причиной всплеска бунтарских настроений стало недовольство зажиточной части городского купечества и крестьянства окрестных деревень. Они протестовали против ограничений свободной торговли. Чтобы обеспечить монополию торговли хлебом, местные власти послали отряд конной милиции на городской рынок разогнать торговок хлебом. Но толпа встретила милиционеров враждебно. Торговки набрасывались на милиционеров, стаскивали их с лошадей и избивали безменами для взвешивания хлеба. В беспорядках активное участие приняли и рабочие Ижевского завода, многие из которых также нельзя отнести к беднейшей части населения.
Вместе с тем, если говорить об основных причинах участия рабочих в погромных выступлениях весны — лета 1918 г., то важнейшей среди них будет все же голод.Так, совершенно оголодавшие железнодорожники станции Бологое решились на то, чтобы отцепить 4 вагона с хлебом, шедших в Петроград. Только вмешательство властей предотвратило самоуправство. Аналогичные настроения "отнять и поделить" продовольствие возникали и в самом Петрограде. Как сообщал представитель Северо-Западной железной дороги Квач, в начале июня 1918 г. железнодорожники решили завернуть поезд с сухарями, направлявшийся русским военнопленным в Германию. По решению общего собрания 1 июня петроградских главных мастерских Северо-Западной железной дороги поезд оставили в Петрограде. Собранием была принята соответствующая резолюция и создан специальный комитет для распределения посылок на месте.
Но нередко стихийные протесты рабочих на почве голода перерастают в настоящие буты. Именно с голодного бунта, если угодно — с бабьего бунта, — начались события в Колпине. Похожим образом события развивались, к примеру, в Рыбинске в начале апреля. Беспорядки повторятся здесь и позже — 29 апреля 1918 г. В этот день все хлебные хвосты, стоявшие у продовольственных лавок города, без всяких видимых причин вдруг снялись с места и двинулись к городскому Совету. Толпа избивала всех проходивших в здание членов исполкома и разоружила 40 красноармейцев караульной команды. На почве голода и недовольства политикой властей 23 мая вспыхнули погромы, переросшие в бунт, в Костроме. В те же дни волнения отмечались в Нижнем Новгороде. Анализируя их, газета "Знамя труда" подчеркивала однотипность развития событий во всех этих случаях: женщины, толпа, избиение советских работников, войска, выстрелы в воздух, военное положение…
О тяжелом положении дел в Рыбинске и расположенном рядом Ярославле писал в де дни печатный орган Наркомпрода. По сообщению газеты "Новая жизнь", известия о произошедших в этих двух городах волнениях в первых числах мая дошли до рабочих Твери и серьезно осложнили обстановку в этом городе. По ее сведениям, беспорядки, начавшиеся в Твери на почве продовольственного кризиса, быстро переросли в политические. Другая, уже официальная, газета писала о "голодных беспорядках", учиненных безработными рабочими в Смоленске. На этот раз в подстрекатели были записаны не меньшевики и эсеры, а местные анархисты. Погромом окончились беспорядки, возникшие на почве голода в начале мая в Павловом Посаде Московской губернии.
Наиболее взрывоопасной обстановка была в тех городах, которые располагались в непроизводящих губерниях. Здесь подвоз хлеба осуществлялся издалека, и власти не всегда поспевали доставить его вовремя. Если брать города европейского центра России, то особо бедственно дела с продовольствием обстояли в текстильном крае. Здесь весной — летом 1918 г. проходит целая серия столкновений и всплесков бунтарства, перераставших, как правило, в политические акции протеста. Так было в Иваново-Вознесенске, Кинешме, Шуе. О психологической стороне тех событий рассказывал видный участник рабочего движения Г. Горелкин. Часто главным аргументом погромщиков в Иваново-Вознесенске служили слухи о том, что "большевики гноят огромные запасы муки в городских складах, сами хозяйничают", а рабочих и их детей "морят голодом". В такие моменты, вспоминает Горелкин, "успокоить разбушевавшуюся стихию" стоило "сверхчеловеческих усилий". Урезонивать голодную толпу получалось не всегда, и беспорядки оканчивались столь же драматично, как и в Колпине.
Отдельные волнения в рабочей среде продолжались и на протяжении следующих месяцев 1918 г. Даже рабочие Мотовилихи, крупнейшего в России пушечного завода, расположенного в одноименном поселке недалеко от Перми, чьи красногвардейские отряды стали "грозой буржуазии" "не хуже балтийских матросов", в октябре и декабре 1918 г. предъявили свои счеты советской власти и готовы были отстаивать свои интересы силой. Но хотя подобные эксцессы по-прежнему представляли угрозу советской власти, в целом к осени протестный активизм рабочих, направленный против большевиков, начинает ощутимо спадать.