Очевидно, о предательстве Всадники особо не распространялись, да и зачем? Тогда многие наши союзники были уверены, что мы идем на смерть и если из шестерых Всадников, из Разлома вернулись четверо, это был скорее повод для радости, нежели для печали. Особенно если учесть, что поход увенчался успехом. И похоже только теперь гнев и обида Дарлиса нашли возможность выплеснуться наружу.
– Они с самого начала были не на нашей стороне и ударили в спину, когда появилась возможность.
Меня распирало от желания внести ясность. Я посмотрел на Санрайз ожидая, что она как-то объяснит поведение Вероники, Джеймса, а заодно и мое, но она молчала, погрузившись в себя и должно быть по новой переживая те события. Как же мне хотелось прочесть ее мысли в эту минуту!
Я понимал, что ни Дарлис, ни Санрайз не решаться рассказать о проведенном ритуале. Стоит им заикнуться, что для закрытия Разлома нужно было жертвоприношение, как исчезновение Вероники и Джеймса тут же станет подозрительным совпадением. Едва ли дело дойдет до суда и король осудит выживших Всадников, но пятно на репутации у них останется знатное.
– Возможно они рассчитывали иначе использовать медальон Эольдера, – подняв взгляд, сказала Санрайз, – Это был могущественный артефакт.
– А где он теперь? – спросил Суртур.
– Где-то на дне Великого Моря, – пожал плечами Дарлис.
Только когда он произнес эти слова, я осознал, что привычно прижимаю руку к груди.
– С вами все в порядке, милорд Рейнар? – внезапно спросила Санрайз, – Вы как будто побледнели.
– Все хорошо, – тут же отозвался я, одернув руку, – Давно не пил вина, разморило с непривычки.
– В общем, они оказались предателями и не достойны упоминания, – подытожил тему Игорь, воткнув вилку в кусок мяса.
На время за столом повисла неловкая тишина, в которой все сосредоточились на еде, но тут ее решила прервать Санрайз, внезапно улыбнувшись мне:
– А как насчет вашей истории, милорд Рейнар? Я бы хотела услышать подробности вашего путешествия.
Глупо было надеяться, что о моей липовой биографии забудут, и предложенную тему тут же поддержали Дарлис и Суртур.
Я смотрел в глаза Санрайз, в которых светился неподдельный интерес и чувствовал, что деваться мне некуда. Либо признаться во лжи, а следом раскрыть правду, либо лгать дальше. Я не чувствовал, что готов признаться, но тут внезапно меня выручила Зарлин, возникнув в дверях с еще сонным Эланом на руках. Увидев маму, он тут же потянулся к ней.
– Прошу прощения, миледи, но он очень хотел к вам.
– Все хорошо. Иди ко мне.
Усадив малыша на колени, Санрайз снова преобразилась. Они вдвоем будто излучали покой и казалось, что все проблемы, о которых мы говорили и думали, остались где-то далеко, а здесь было только уютное потрескивание огня в камине, сладкое вино, вкусный ужин и тихие беседы с друзьями. Возможно, так все и было до моего возвращения: Всадники приезжали в гости к Санрайз и они сидели за этим столом, предаваясь воспоминаниям, пока я метался по комнате в своей реальности и боролся с вопросами, на которые не мог получить ответы. Но вот я здесь, в доме Санрайз и чувствую себя не просто чужим, а настоящим буревестником, испортившим жизнь друзьям.
К счастью или нет, но об истории Рейнара забыли, по крайней мере, на время. Элан привлек всеобщее внимание своим забавным сонным видом. Насупившись, он осмотрел стол и нас за ним. С радостной улыбкой он узнал Дарлиса, который пожал его маленькую ручку. Во мне снова стала разгораться ревность, но тут Элан посмотрел на меня, не менее радостно провозгласив:
– Лейнал!
– Привет, рыцарь,
Улыбка малыша была такой заразительной, что я заулыбался сам, а поймав на себе теплый взгляд Санрайз, так и вовсе растаял. На миг я вообразил, что здесь только мы втроем. Меня тут же охватило желание взять малыша на руки, обнять как собственного сына.
У меня никогда не было проблем с тем, чтобы найти общий язык с детьми и сын Санрайз не стал исключением. Конечно, прежде мне не доводилось производить впечатление на детей, убивая на их глазах бандитов, но в этом мире дети взрослели быстро и Элан, вопреки моим опасениям, стойко пережил произошедшее. Возможно решив, что все это был кошмар, который уже закончился.
Санрайз подвинула к нему тарелку, добавив в нее овощей и пока малыш сонно хрустел огурцом, попыталась мягко вытянуть из него детали нападения, чтобы дополнить картину. Он вспоминал их, словно пересказывал сон. Порой слов ему не хватало, а некоторые могла понять только Санрайз. Когда воспоминания оказались слишком болезненными и Элан замолчал, потупив взгляд, я бодро вклинился в разговор, поддержав его и, намеренно превратив банду Морлана в сказочных персонажей: плохих – бесспорно, но комичных и обреченных на поражение. Сам Элан из несчастного похищенного ребенка превратился в моего напарника и едва ли не вместе со мной разделался с бандитами. В какой-то момент я настолько увлекся, что Элан даже засмеялся, а Санрайз улыбнулась мне. Только подозрительный взгляд Дарлиса напомнил мне, что следует следить за языком, дабы не выдать в себе иномирца каким-нибудь необычным для Орлинга словом.