– Да, барон явно скользкий тип, – Согласился Пиксель, который сидел рядом с герцогом в резном кресле.
Я стояла чуть в стороне, опираясь на ограду и глядя вдаль, сквозь высокие сосны на горный кряж. Где-то там располагался перевал Скират. К нему, словно в пасть к мифическому чудовищу безмятежно катилось солнце, не подозревая, что утонет в нем на закате. Я смотрела на горы и пыталась найти себе цель. Сперва она была так проста и ясна: дом у озера или моря, покой. Эту цель забрал Дима, вселившись в мое тело и втянув меня в безумный круговорот событий. В этом круговороте моей целью было выжить и избавиться от Димы. Возможно даже получилось… Но потом я встретила Салима, и моя жизнь наполнилась новой целью, куда более светлой и манящей, чем прежние. А теперь Салима нет…, нет и цели, которая могла бы заставить меня жить. Поэтому я смотрела на запад, на перевал Скират, где расположился одноименный город, населенный героями, желающими свершить подвиг и…, неудачниками, мечтающими покончить с собой в битве с монстрами.
– Красивый вид.
Ко мне незаметно подкрался герцог. Его общества я старалась избегать все то время, что мы отдыхали после посещения храма. Рассчитывала, что остальные займут его разговорами, но оглянувшись заметила, что некоторые уже разошлись. Только Андрей разговаривал с Пикселем и Дарлисом, вероятно обсуждали мою историю про Амерона. Возможно герцогу тоже стоило рассказать о беседе с Амероном, но мне не хотелось.
– Надо полагать, помолвка расторгнута, – Глядя куда-то в сторону, сказал Слидгарт.
– Помолвка?
– Кеол погиб, а вместе с ним и его предложение. Хочется верить, что Нартагойн еще жив, но если и так, ваше сердце уже занято, верно?
Что там решил Кеол или Нартагойн, меня не волновало, но в жены я к ним не метила. Похоже герцогу надоело ходить вокруг да около, а может вино развязало ему язык, но очевидно он ждал, что я признаюсь в своих чувствах к Салиму. Я молчала, все так же глядя сквозь лес.
– Прошу простить мою бестактность. Вам должно быть не просто сейчас.
– Нам всем не просто.
– Я догадываюсь, что Кеол не мог рассчитывать на взаимность с вашей стороны. К девушке вроде вас нужен совсем иной подход…
– Какой же?
Я все так же не смотрела на герцога, в тайне надеясь, что он отстанет от меня.
– Вероятно такой, какой сумел найти Наматхан.
Я повернулась к Слидгарту, застав на его лице лишь скромную улыбку
– Что вам нужно от меня?
– Я…, – Слидгарт растерялся, заметив бессильный гнев и обиду в моих глазах.
Мне не хотелось демонстрировать хоть какие-то чувства перед этим скользким и мерзким человеком, но глаза предательски щипало. Мне хотелось побыть наедине с собой, с собственными мыслями. Мне хотелось снова оказаться в объятиях Салима! А герцог будто вонзил нож мне в сердце и с улыбкой садиста проворачивал лезвие.
– Это должно быть вино. Простите меня.
– Нет! – Кратко ответила я и направилась в свою комнату.
– Санрайз!
Дарлис окликнул меня, но я только прибавила шаг и буквально ворвавшись в комнату тут же заперла дверь, прижавшись к ней спиной.
Сердце заходилось в дикой пляске, а я не могла успокоиться. Я невероятно быстро привыкла к тому, что рядом был человек, которому я могла излить душу, который не судил, не спорил, только слушал и понимал меня всей душой. Мне не потребовалось много времени, чтобы выбросить из головы навязчивого Слидгарта, но я не могла перестать думать о Салиме. Он не пришел… Уже должен был, но его не было. Я словно осталась совсем одна. В тот момент, когда мы стали близки с Наматханом, все остальные мои спутники будто отдалились и теперь мне не с кем было поговорить, а желание, к собственному удивлению у меня было. Просто не было того самого, кому я могла довериться во всем. Или был? Кто-то, готовый выслушать и понять, разделить мои тревоги и унять их. Повинуясь какому-то порыву, я оглядела скромно, но со вкусом обставленную эльфийской мебелью комнату и довольно быстро отыскала пергамент и чернила. Казалось столько времени прошло с тех пор, как я писала о прожитом дне и его событиях. Я села за маленький столик и нашла в его ящике вычурное перо и чернила, вывела первое слово. Сперва я думала, что по привычке пишу Диме и возможно мне действительно стоило написать ему, раз он выжил, но уже через пару строк мой адресат перестал иметь для меня значение. Я просто говорила с кем-то, изливала чувства на равнодушную бумагу, потому что не могла их больше удерживать в себе. Впервые я испытывала не поддельную жалость к самой себе и ненавидела себя за это! Строчки стали резкими, фразы обрывистыми и вслед за тревогой, на пергамент пролилась злость, обида на обстоятельства, на проклятого некроманта, на упрямца Салима и по привычке на Диму, хотя он теперь совсем не вызывал во мне злости. Уже после двух исписанных страниц я вдруг осознала, что именно он мог быть для меня сейчас подходящим собеседником. Он один по воле случая оказался самым близкими для меня человеком после Салима. Прежде я не думала об этом, но теперь явственно ощущала, как пустоту от того, что Наматхан не пришел, как обещал. Хотела бы я, чтобы Дима снова оказался здесь, в моем теле? Безусловно нет! Но что бы он был рядом…