Я поднялся и снова подошел к окну. Пейзаж за ним казался каким-то молчаливым. Я не видел других людей, эльфов или животных. Только пара домов, которые казались пустыми. И тишина. Может мы оказались на окраине? Кругом один лес и горы. Даже ветер сосны не колышет. Этот пейзаж напоминал мне гнетущие кадры из экранизации Лангольеров Стивена Кинга.
Вздохнув, я вернулся к кровати и сел. Надо было у герцога спросить про Салима, а не про Андрея. А лучше просто сейчас выйти и найти своих друзей. Я очень кстати вспомнил, что теперь, все знают, что я меняюсь местами с Санрайз, а значит, мое появление никого не удивит. Уже поднявшись, я вспомнил про еще одно место, где мог найти послание от Санрайз и которое еще не проверил. Испытывая какой-то необъяснимый трепет, я взялся за подушку и, помедлив, поднял ее.
– Уф…, – Выдохнул я.
По телу пробежала дрожь, когда взгляд наткнулся на мятый листок. Как будто я обнаружил под подушкой саму Санрайз. Проклятье, неужели, я настолько боялся потерять связь с ней?! Так или иначе, но от одного вида этого маленького клочка бумаги, я ощутил облегчение…, почти любовный трепет былой юности, хотя еще даже не проверил, имеет ли он отношение к Санрайз. Я снова сел и взял письмо, убеждаясь, что подчерк принадлежал моей подруге по переписке. Не знаю, что надоумило ее написать это письмо. Может она все-таки не верила, что Салим справился и изгнал меня из ее тела, а может это письмо и вовсе не для меня, а для Салима. Только сидя с этим посланием в руках я задумался над тем, почему рядом со мной оказался герцог Слидгарт, но не было возлюбленного Санрайз, проклятого Наматхана. Может я все же ошибся, доверившись этому засранцу, и он действительно оказался союзником Амерона? Каким-то чудом Санрайз удалось бежать из оазиса, и теперь она корит себя за то, что заставила меня довериться ее Салиму? Или герцог каким-то образом сумел навредить древнему магу, ведь он за что-то извинялся передо мной. Бл…ть, нихрена не понятно! Даже если это послание не для меня, я единственный кто его сейчас может прочесть. Вздохнув, я посмотрел на первые строки, от которых мои догадки сразу показались верными:
«Я осталась одна. Кажется, я бесконечно далеко от других людей. Окончательно заблудилась…».
Это не походило ни на одно из писем Санрайз, которые всегда были сдержаны и лаконичны. Впрочем, очевидно, что она писала не мне… Я как будто нашел страницу из ее дневника, и моя совесть тут же потребовала, чтобы я прекратил читать, но я не мог остановиться.
«Прежде мне казалось, что я знаю куда двигаться, но теперь понимаю, что ошибалась. Я бесконечно устала искать выход, и теперь не уверена, что он есть. Остались только дороги, по которым я могу идти, но ни одной причины двигаться с места. Мои чувства словно яд, который убивает меня саму. Мне хочется вцепиться клыками в тех, кто окружает меня, чтобы избавиться от этого яда, чтобы снова почувствовать себя живой. Но этого не случиться. Сколько бы я не избавлялась от отравы, ее источник во мне не иссякает. Мои чувства не остывают, и нет рядом тебя, чтобы унять их…, утешить меня. Я осталась одна».
Буквально каждая строчка была пропитана грустью, и я до безумия хотел, чтобы эти слова были обо мне. Я позволил себе надеяться, что мое последнее письмо пробудило в сердце Санрайз какую-то взаимность и быть может, эти строки посвящены мне, но все же в глубине души догадывался, что они о другом. Хотя из прочитанного я так и не понял, что стало с Салимом. Пал ли он в оазисе от руки Амерона или же предал Санрайз. Для нее наверно разницы бы не было никакой. Эти строки она могла написать в обоих случаях. Ладно, это я выясню позже. Вернувшись к чтению, я понял, что все же не зря заткнул совесть и позволил себе читать дальше. Письмо не проясняло обстановку вокруг, как прежние послания Санрайз, но все же она вспомнила обо мне и теперь совсем не так как раньше. Это не были новые вопросы или ответы, которыми мы обменивались. Продолжая настроение первой части письма, ее слова были необыкновенно проникновенными и личными. И самое главное они были обо мне.
«Я никогда не думала, что возьмусь за перо в попытке излить свою душу бесчувственному пергаменту, но одиночество не оставляет выбора. Раньше я не нуждалась в собеседнике, возможно только потому, что моя жизнь была пуста и бессмысленна. Только теперь я это осознаю и не представляю, что с этим делать. Я не знаю для кого эти строки, не знаю, найдет ли это письмо адресата, но меня терзает мучительное желание быть услышанной. Хоть кем-то. Салима больше нет рядом, и по злой иронии лишь один человек может ответить на это письмо. Только ты, Дима…».