– Дурак ты Димка, – Шепнул сам себе.
Угораздило так попасться! Я ведь даже не встречал ее никогда, кроме как во сне! Все, что знаю о ней, это ее послания и то, что рассказывают друзья. И все же… Ох, для века более чувственного, того самого из которого приперлись Онегин с Татьяной, моя история была бы вполне обычной: любовь по переписке между людьми, которые никак не могут встретиться и находят только следы присутствия друг друга. Вот только речь шла лишь о моих чувствах… Я устало потер глаза и свернул недописанное послание, спрятав его за корсаж. На какое-то мгновение я снова присмотрелся к рукам Санрайз, которые сейчас принадлежали мне, как и все ее тело.
– Да уж, господа классики, вы бы сумели состряпать из этой истории шикарную поэму. А у меня не выходит…
Помянув свою ссору с Вероникой, я решил, что окончательно размяк и мне надо срочно реабилитироваться. С этой светлой мыслью, я поднялся и направился назад на стену. Во мне возникло острое желание отомстить маршакри, рвать и метать. Заодно и Веронике показать у кого тут самые большие яйца. И напомнить себе о том, что они у меня все-таки есть…
Оказалось, наверху меня уже ждали. Вероника явно хотела что-то сказать, но под суровым взглядом Дарлиса промолчала, пожав плечами.
– Миледи, все хорошо? – Спросил Кеол, тут же подскочив ко мне на встречу.
– Все зашибись! – Бодро ответил я, схватив со стола какой-то сухофрукт.
Кеол явно не понял, но сделал вид, что понял. Дерзольда и Лергоса он оставил у ворот, оставшись только с четырьмя телохранителями. Сам он тоже выглядел бодро, словно наконец-то дождался войны и сможет, наконец, посрубать кому-нибудь головы. В общем, мы с ним оказались на одной волне.
– Скоро мы отсюда выберемся, – Пообещал он.
В этот момент к нам на стену притащили немного снеди и вина. Вопреки моим ожиданиям, Кеол к вину не притронулся и робко подошел ко мне с Рыжиком. Мага он ловко отвадил своим многозначительным взглядом, и Рыжик покорно переместился к столику с едой. Я предвидел новый непростой разговор. Король оперся на стену, рядом со мной:
– Хотел бы еще раз попросить прощения, за то, что втянул вас в это.
По поводу предстоящей войны я обиды на короля не испытывал, прекрасно сознавая, что это козни игры, а не конкретного бота. А о глубине обиды Санрайз я не мог знать, потому просто промолчал.
– И за тот поцелуй… Я знаю, вы хотели, чтобы я оставил вас в покое…, но это выше моих сил. Только ваше прощение позволит мне оставить вас.
Хорошо мужик устроился! Надо мотать на ус эти романтические маневры, испытаю потом на девушках в своем мире.
– Тогда я прощаю вас, – Как-то почти неосознанно ответил я.
Кеол, поджав губы, кивнул, глядя на приближающуюся бурю:
– Я наломал дров и теперь мне предстоит искупать грехи не только перед вами, но и перед всем моим народом. Не откажите в последней милости, составьте мне компанию у ворот Анасмера.
Мне совершенно не хотелось идти туда, где должен был начаться главный замес, несмотря на желание поквитаться с маршакри. Я был уверен, что игра предоставит мне такую возможность итак, потому поинтересовался:
– Зачем?
– Ваши советы и прежде меня выручали, я хотел бы, чтобы вы проследили за тем, что задумал Дерзольд. У него язык подвешен, и я не редко подозревал его в лукавстве. Сами слышали, на то есть основания. А у вас, миледи, чутье на подобные вещи. Иными словами, я хочу, чтобы вы были рядом и помогли мудрым советом, если переговоры Дерзольда с этим саргом проваляться.
Передо мной снова будто бы всплыли варианты ответа, на этот раз с учетом отношения Санрайз к королю: «Хорошо» или «Сам разгребай свои проблемы». Слишком хорошее воспитание просто не позволяло мне выбрать второй вариант и я, вздохнув, кивнул:
– Хорошо.
Казалось, чем больше проблем Кеола я решаю, тем больше создаю для Санрайз. Я прижал руку к груди, где спрятал послание, предвидя, что у меня едва ли будет возможность его дополнить в ближайшее время. Захотелось прямо сейчас перейти к плану, в котором мы прятались в подвале и пережидали бурю, исключительно чтобы пообщаться с Санрайз…, хотя бы письменно.