– У одного из маршакри мы нашли записку, в которой было описание меня и моих спутников с приказом найти нас.
– Я уже говорил тебе, что маршакри за пределами оазиса не в моей власти, – Вздохнул Наматхан.
Я посмотрела прямо на него:
– Маршакри меня не интересуют, я просто хотела бы знать, кто стоит за этой запиской.
– Ты думаешь, что это я? – Салим, наконец, посмотрел на меня.
– Или Амерон…, – Призналась я, – Это имя тебе тоже должно быть знакомо.
Салим нахмурился, а я решительно продолжила:
– По крайней мере, маршакри оно известно, они были с ним, когда он напал на нас в пустыне.
– Да, я знаю его, – После непродолжительного молчания признался Наматхан, – Как и Тилларий, он желал проникнуть в тайну Разлома, но у меня ответов не нашел.
– Он был здесь?! – Удивилась я.
– За три дня до твоего появления, – Нехотя ответил Салим.
Было очевидно, что знакомство с некромантом было не в радость Салиму, но я не знала почему. Что было нужно Амерону догадаться не сложно. Наматхан был свидетелем падения Асагриона и мог знать что-то полезное о Разломе…, а может и знал. Возможно поэтому мы и столкнулись с ним в пустыне.
– А мои вопросы…, – Медленно заговорила я, – На них у тебя найдутся ответы?
Я отчаялась и заглянула в глаза хозяина оазиса с неудержимой надеждой. Он смотрел в ответ и взгляд его, доселе опечаленный упоминанием Амерона, стал теплеть. На лице снова появилась привычная улыбка и впервые за все время нашего знакомства, он позволил себе прикоснуться ко мне. Совсем незаметно, легонько коснулся волос, будто в последний момент передумал.
– Если не найдутся, то я буду искать вместе с тобой.
Эти слова прозвучали для меня подобно самому искреннему признанию в любви, потому что в этот самый момент я хотела услышать что-то подобное: обещание ответов и помощи.
– Спасибо…, – Выдохнула я, едва заметно улыбнувшись.
– За что?
– За то, что спас меня. Я не поблагодарила тебя вчера.
Спас не только от смерти, но от бесконечного и тягостного одиночества.
– Пожалуйста, – Все так же глядя мне в глаза, ответил Салим, – Идем, а то твой друг уже заждался тебя.
– Он знает, что я здесь?
– Знает, что ты жива и в безопасности.
Мы по широкой лестнице спустились к пустыне и вышли в самый непримечательный двор из всех, что были в оазисе. По большей части он использовался для хозяйственных нужд и как свалка мусора. Здесь стояли разбитые телеги, прохудившиеся бочки и целая гора пришедшей в негодность посуды.
– Это то немногое, что остается от караванов, заплутавших в пустыне, – Пояснил Салим, – Мои люди выясняют, кому принадлежали вещи и, если находится живой хозяин, они возвращаются ему. Чаще это родственники, тех, кто погиб в пустыне…
Странно, но только после этих слов я вспомнила обо всех тех благих делах Наматхана, про которые нам рассказывал Дерзольд. Прежде мне казалось, что он всего лишь ворует у одних и раздает другим, как часто бывало у бандитов, желающих подкупить население, но теперь я собственными глазами видела, что оазис вполне мог одарить бедняков в городах Сантерии, а Салим буквально из воздуха добывал воду. И все же мне не давал покоя взгляд Салима, изменившийся, едва я упомянула Амерона. Возможно, он просто ждет ответной откровенности или чего-то большего, о чем не может попросить в силу своего воспитания?
Пока мы пробирались мимо склада барахла, оставшегося от погибших в пустыне людей, я украдкой поглядывала на спутника, возвращаясь мыслями к гарему, в котором очнулась. Тогда я решила, что он евнух, возможно так и было на самом деле? Проклятье, о чем я думаю?! Мне нужно выяснить про Всадников и Амерона! Я должна сосредоточиться на главном. Возможно я правда соглашусь стать ученицей Салима, и он просветит меня насчет всех тех исследований, которые проводит у себя в мастерской.
Теперь, когда мы почти покинули оазис, я вспомнила как беспощадно солнце за его пределами, а маршакри об этом и не забывали. Свою тюрьму они соорудили, учитывая мучения, которые несло с собой светило. Покинув склад, мы углубились в пустыню, и когда я уже хотела узнать, куда Салим меня ведет, я увидела клетки. Их было около дюжины, и все стояли на расстоянии друг от друга, таким образом, чтобы от рассвета и до заката, солнце обжигало их лучами. Кроме того, у клеток не было крыш, и я с дрожью вообразила себе, до какого исступления солнце доводило заключенных, добравшись до зенита.
– Святая Благодать! – Не удержалась я от восклицания, когда заметила в одной из клеток Дарлиса.
Он сидел спиной к восходящему солнцу, понурив голову, и явно пытался спрятаться от жара. При этом он не опирался на прутья, и я догадывалась почему. Кованое железо буквально раскалялось от солнца, лишая преступников желания прикасаться к решетке. Я бы оценила сообразительность тюремщиков, придумавших подобные клетки для преступников, но Дарлис преступником не был…, а изобретение вполне могло быть заслугой Салима.
– Я сам не в восторге от этого места, но уже не раз убеждался в том, что суровость наказания способна предотвратить еще не совершенные преступления, – Сказал Салим.
– Но Дарлис не преступник! Почему ты не запер меня здесь?
Вид измученного друга меня выбил из колеи и прежде спокойный Наматхан теперь казался мне равнодушным. Хозяин оазиса снова погрустнел и признался:
– Я бы не стал этого делать, но он убил нескольких маршакри. Я мог потребовать освобождения для тебя, но не для него.
– Выходит, ты и здесь не хозяин? – Невольно вырвались жестокие слова.
Я не хотела задеть Салима, в конце концов, мне он ничего плохого не сделал, но слов было не вернуть.
– Я был здесь хозяином до того, как меня нашел Сальмет. С того момента я мог выбрать, бежать снова или пойти на какие-то уступки. Я устал бегать.
Наматхан не прятал глаз, как это сделал бы любой другой, он смотрел на меня, будто ожидая, что я разнесу его аргументы, но они мне были понятны. Возможно, не случись вчерашнего ужина, я бы сочла его трусом, жалким магом, но теперь, зная его историю… «Изменилось ли твое отношение ко мне теперь?» Нечто подобное он спросил, тогда. Да, изменилось, призналась я себе:
– Извини, я не хотела, чтобы это так прозвучало.
Наматхан снял с пояса фляжку и наполнил ее водой, призванной из воздуха:
– Я приходил к нему каждый час, приносил воду и еду.
Салим протянул фляжку мне:
– Для него я просто Салим и, если позволишь, хотел бы им остаться…, на какое-то время.
Я приняла фляжку из рук Наматхана, все еще гадая, каким он был настоящим, узнаю ли я его или только одну из множества масок? Возможно, Дарлис знает его другим, отнюдь не милосердным и заботливым мудрецом отшельником, монахом и художником…
– Я подожду здесь.
– Спасибо, – Кивнула я и направилась по раскаленному песку к клеткам.
Только раз я оглянулась, взглянув на Салима, будто призрака в белоснежной рубашке. Он провожал меня взглядом и сам казался миражом. Усиливая этот эффект, за ним поднимались кроны тропических деревьев. Мне срочно нужен был кусочек прежней реальности, чтобы убедиться в том, что все происходящее не сон.
– Ох, я думал ты не придешь…, – Пробубнил Дарлис, не поднимая головы.
Он остался в одной рубашке и брюках, закатанных до колен. Сапог у него не было, и ноги от горячего песка он прятал в наручах, которые ему оставили с остальными элементами брони.
– Салим, ты можешь раздобыть бумагу? Я бы написал Санрайз…
Тут Дарлис поднял глаза и увидел меня:
– Ооо, вот и солнечный удар подоспел…
Он пытался облизать пересохшие губы таким же пересохшим языком. Из-под спутанных, мокрых от пота, волос смотрели усталые глаза измученного волка, вся шея обгорела на солнце, несмотря на покрывающий кожу слой грязи, в которую превратился песок, смешавшись с потом. Во мне невольно проснулось желание вытащить Дарлиса отсюда, отвести в свою комнату и запустить в ванну…, возможно даже в компании той девушки, которая сделала мне потрясающий массаж.
– Это я. Прости, я только сейчас смогла тебя навестить.
Дарлис нахмурился, подняв такую же изжаренную на солнце руку:
– Можно я ткну тебя пальцем, а то еще не уверен, что ты настоящая?
– Лучше выпей.
Я подала Игорю фляжку, и он тут же припал к ней. Опустошив за один присест, он с облегчением вздохнул.
– Ты второй человек, которого я увидел за все время. Хотя первый еще больше похож на приведение.
– Салим? Действительно похож.
– О, ты тоже его видишь? Это хорошо, а то я даже не был уверен, что пью настоящую воду.
Дарлис чуть расслабился и улыбнулся:
– Черт, ты потрясающе выглядишь… Бл…ть, это уже становиться какой-то традицией. Я скоро смогу составить путеводитель по местным тюрьмам и эта, к слову, самая хреновая.
– Я постараюсь тебя вытащить.
– Глядя на тебя, я начинаю верить, что у тебя получится. Объяснишь, что здесь происходит? Салим сказал, что мы в оазисе того самого Наматхана, но знакомить меня с ним не торопятся.
Я не была уверена, что Салим даст мне достаточно времени для разговора и оглянулась назад. Он стоял на прежнем месте, терпеливо дожидаясь меня под солнцепеком. Мне нужно было рассказать все самое важное и в какой-то момент, я даже подумала о том, чтобы отдать Дарлису послание, которое написала Диме. По крайней мере, это сэкономило бы массу времени, но там было написано и то, о чем Дарлису знать не нужно.