Времени оставалось в обрез, судя по пыли, все больше заполнявшей город, поэтому я взялся написать о том, что произошло с того момента, как я вернулся в игру. Я надеялся, что больше между нами не будет вопросов, и мы сможем общаться без длинного перечня загадок друг для друга. Теперь, после послания, оставленного дома, я мог писать откровенней, чем прежде. С одной стороны, так было легче, ведь мне не нужно было ничего сочинять, но с другой, теперь многое приходилось объяснять. Я бы хотел просто поговорить с ней, так же как Андрей, Пиксель или остальные. Мне самому захотелось больше рассказать ей о своем мире, о том, как я перебирался из Казани в Питер, о том, что это было почти так же не просто, как на лошади. Я думал о своем мире, своей жизни и писал, как автор, подхваченный вдохновением, как захмелевший от чувств герой романа. До Онегина мне было далеко, да и французским я не владел, но мысли о Санрайз удивительным образом наполняли меня поэзией. Такое уже случалось, сразу после битвы в Кельморне, но тогда я все еще был заложником лжи и боялся говорить правду, скрываясь за двусмысленными намеками, которые раздражали меня самого. То послание я разорвал и пустил по ветру, но это… Моя рука дрогнула. Казалось, я сочиняю бомбу – одно не осторожное слово, и я все испорчу… Прочтя его, Санрайз вспыхнет, поняв что-то не так, как я задумывал. Я проговаривал про себя каждое слово, а после брался перечитывать написанное. Как водится, в такие моменты, все написанное показалось мне бредом, корявой исповедью школьника. Проклятье, о чем я думаю?! Я снова потянулся к пергаменту, чтобы разорвать его, но услышал звон шпор и заметил, что к стене идет Кеол со своей охраной. Вздохнув, я оперся спиной о стену алькова, почти полностью скрывшись в нем.
– Дурак ты Димка, – Шепнул сам себе.
Угораздило так попасться! Я ведь даже не встречал ее никогда, кроме как во сне! Все, что знаю о ней, это ее послания и то, что рассказывают друзья. И все же… Ох, для века более чувственного, того самого из которого приперлись Онегин с Татьяной, моя история была бы вполне обычной: любовь по переписке между людьми, которые никак не могут встретиться и находят только следы присутствия друг друга. Вот только речь шла лишь о моих чувствах… Я устало потер глаза и свернул недописанное послание, спрятав его за корсаж. На какое-то мгновение я снова присмотрелся к рукам Санрайз, которые сейчас принадлежали мне, как и все ее тело.
– Да уж, господа классики, вы бы сумели состряпать из этой истории шикарную поэму. А у меня не выходит…
Помянув свою ссору с Вероникой, я решил, что окончательно размяк и мне надо срочно реабилитироваться. С этой светлой мыслью, я поднялся и направился назад на стену. Во мне возникло острое желание отомстить маршакри, рвать и метать. Заодно и Веронике показать у кого тут самые большие яйца. И напомнить себе о том, что они у меня все-таки есть…
Оказалось, наверху меня уже ждали. Вероника явно хотела что-то сказать, но под суровым взглядом Дарлиса промолчала, пожав плечами.
– Миледи, все хорошо? – Спросил Кеол, тут же подскочив ко мне на встречу.
– Все зашибись! – Бодро ответил я, схватив со стола какой-то сухофрукт.
Кеол явно не понял, но сделал вид, что понял. Дерзольда и Лергоса он оставил у ворот, оставшись только с четырьмя телохранителями. Сам он тоже выглядел бодро, словно наконец-то дождался войны и сможет, наконец, посрубать кому-нибудь головы. В общем, мы с ним оказались на одной волне.
– Скоро мы отсюда выберемся, – Пообещал он.
В этот момент к нам на стену притащили немного снеди и вина. Вопреки моим ожиданиям, Кеол к вину не притронулся и робко подошел ко мне с Рыжиком. Мага он ловко отвадил своим многозначительным взглядом, и Рыжик покорно переместился к столику с едой. Я предвидел новый непростой разговор. Король оперся на стену, рядом со мной:
– Хотел бы еще раз попросить прощения, за то, что втянул вас в это.
По поводу предстоящей войны я обиды на короля не испытывал, прекрасно сознавая, что это козни игры, а не конкретного бота. А о глубине обиды Санрайз я не мог знать, потому просто промолчал.
– И за тот поцелуй… Я знаю, вы хотели, чтобы я оставил вас в покое…, но это выше моих сил. Только ваше прощение позволит мне оставить вас.
Хорошо мужик устроился! Надо мотать на ус эти романтические маневры, испытаю потом на девушках в своем мире.
– Тогда я прощаю вас, – Как-то почти неосознанно ответил я.
Кеол, поджав губы, кивнул, глядя на приближающуюся бурю:
– Я наломал дров и теперь мне предстоит искупать грехи не только перед вами, но и перед всем моим народом. Не откажите в последней милости, составьте мне компанию у ворот Анасмера.
Мне совершенно не хотелось идти туда, где должен был начаться главный замес, несмотря на желание поквитаться с маршакри. Я был уверен, что игра предоставит мне такую возможность итак, потому поинтересовался:
– Зачем?
– Ваши советы и прежде меня выручали, я хотел бы, чтобы вы проследили за тем, что задумал Дерзольд. У него язык подвешен, и я не редко подозревал его в лукавстве. Сами слышали, на то есть основания. А у вас, миледи, чутье на подобные вещи. Иными словами, я хочу, чтобы вы были рядом и помогли мудрым советом, если переговоры Дерзольда с этим саргом проваляться.
Передо мной снова будто бы всплыли варианты ответа, на этот раз с учетом отношения Санрайз к королю: «Хорошо» или «Сам разгребай свои проблемы». Слишком хорошее воспитание просто не позволяло мне выбрать второй вариант и я, вздохнув, кивнул:
– Хорошо.
Казалось, чем больше проблем Кеола я решаю, тем больше создаю для Санрайз. Я прижал руку к груди, где спрятал послание, предвидя, что у меня едва ли будет возможность его дополнить в ближайшее время. Захотелось прямо сейчас перейти к плану, в котором мы прятались в подвале и пережидали бурю, исключительно чтобы пообщаться с Санрайз…, хотя бы письменно.
– Благодарю, – Улыбнулся Кеол, – Милорд Меркрист, для вас у меня тоже найдется задание.
Андрей удивленно вскинул бровь, посмотрев на меня, и вежливо поднялся из-за стола, на котором строил пирамиду из фиников.
– Помниться, в пустыне вы мгновенно опознали оружие маршакри, и я уверен, что вы знаете, как его использовать.
Кеол отдал приказ и через минуту появился скабенит с трофейным пистолетом.
– У нас остались еще трофеи, – Сказал Кеол, – Если вы обучите моих воинов, это будет неплохим подспорьем в бою, но прежде, я бы хотел, чтобы вы посмотрели пушки маршакри.
– Пушки?
– Да, те самые, которые калечили моих людей. Некоторые из них уцелели, и мы сможем использовать их. В хранилищах остались порох и снаряды, как заверил меня Дерзольд, но нужно найти тех, кто сможет с ними управляться.
Андрей тут же посмотрел на меня, затем на Дарлиса с Пикселем. Знатными пушкарями мы точно не были, но явно понимали в этом деле больше северян, потому Андрей ответил:
– Мои друзья справятся, я уверен.
Кеол так же посмотрел на нас, затем ответил:
– Это дело я полностью доверяю вам. Герцог Слидгарт, покажет, где склад снарядов и сами пушки.
Как раз в этот момент во дворе появился герцог. Подниматься к нам не стал и просто ждал внизу.
– Я бы хотел, чтобы вы заняли их как можно скорее, до прибытия этого сарга Ансирея.
Похоже, игра предвидела наше желание собраться вместе в тихом и спокойном месте. Теперь по воле короля мы были разделены. Вероника с Джеймсом, и гвардейцами Слидгарта, под руководством Андрея должны были освоить артиллерию, брошенную людьми Велитрума, Рыжика Кеол определил в лазарет и чтобы не остаться с Кеолом наедине, я попросил Дарлиса составить мне компанию. Заодно, вспомнив послание Санрайз, я созрел, наконец, поговорить с ним. Но прежде, нужно было поговорить с Меркристом.
Едва мы распределились по ролям в предстоящем спектакле под рабочим названием «бойня», как вернулся Пиксель.