– Yes, but then she disappeared.
Это было занятная информация. Возможно, все люди, которые находились рядом с игроком в момент запуска игры, пропадали? Черт, ну и хрень! Теперь у меня в голове крутилось столько информации, что она начала сильно тяжелеть. А у меня даже лишнего листочка нет, чтобы записать все!
Вздохнув, я предложил Джеймсу еще раз попробовать выйти из комнаты, когда он вернется. Возможно, он найдет свою девушку. В конце концов, у меня получилось выйти, хотя и довольно странным образом… Я вспомнил соседку, которая отчего-то напрочь меня забыла… Бл…ть, похоже, проблемы нас поджидали не только в гребаной игре, но и в собственном мире. Оставалось только надеяться, что у Разлома все встанет на свои места… И у Разлома решиться судьба Санрайз… Черт! Я должен как-то поговорить с ней, нормальным способом, а не через эти дурацкие бумажки!
– He’s your boyfriend? – Внезапно спросил Джейсон, кивнув на вершину дюны, где Дарлис оглядывал окрестности.
– Oh, no! – От неожиданности, я забыл тот небольшой словарный запас английского, какой имелся.
Я почувствовал что краснею. Удивительно, но в образе Димы я вроде не краснел, если был вынужден изъясняться с иностранцами. По крайней мере, не ощущал такого страха,
– Just a friend, – Кое-как выдавил я.
– You look good together…
– No! – Решительно возразил я.
Похоже, Джеймс решил в благодарность за разговор о Джейн, выяснить наши отношения с Дарлисом. Пожалуй, пора мне послать всех к черту и лечь спать.
– Jane and I fight sometimes, too. Then I remember why I love her and the anger goes away immediately.
Я почти ничего не понял и наверно к лучшему, поскольку у меня не было никакого желания подбирать слова и объяснять Джейсону, что Дарлис не мой чертов парень! Пробубнив что-то из вежливости, я вернулся к посланию Санрайз. Теперь, после разговора с канадцем, в голове немного посвежело, и я смог сосредоточиться на голых фактах, не отвлекаясь на чувственные сферы.
– Где-то к северо-востоку мне показалось, что-то блестело, – Сходу поделился Дарлис, спустившись с дюны, когда я почти закончил свои записи, – Пытался снова подловить, чтобы удостовериться, но больше ничего не было.
– Значит, направимся в ту сторону, только я немного вздремну.
– Про Кеола рассказал ей?
Похоже, Дарлис теперь решил инспектировать мою переписку с Санрайз. Это дико раздражало.
– Написал.
– А…, а про меня?
– Нет, но еще осталось немного места, на случай, если будешь меня донимать.
– Окей, не горячись.
– Считай, что у меня приватный разговор с Санрайз. В конце концов, мы с ней максимально близки.
Я знал, что это звучит по детски, но не мог ничего с собой поделать. Свою речь, я закончил, демонстративно убрав послание за корсаж. Дарлис завис на какое-то время, наблюдая за ложбинкой, между моих грудей, затем кивнул:
– Как скажешь…
Дарлис принялся затачивать свой меч, а Джеймс, тем временем, решил напоить лошадей. Под шум их мирной возни, я, наконец, закрыл глаза и задремал.
Глава 14
В мое сознание ворвались голоса. Они звучали белым шумом, слов было не различить. Впечатление, как будто уснул на вокзале. Как-то слишком людно для пустыни. Лениво выбираясь из дремы, я только через какое-то время подумал, что возможно нас нашли маршакри! От этой мысли сон сбежал и, открыв глаза, я тут же сел.
– Вот, бл…ть!
Слова сорвались с языка прежде, чем я успел о них подумать. Нет, маршакри нас не нашли, хотя я теперь совершенно точно потерялся… Я был в комнате, но не в своей. И не в царских палатах. Это была самая обычная палата!
– О черт!
Я чувствовал, как заколотилось сердце в груди. Меня бросило в жар. Судорожно оглядевшись, я нашел себя в кровати, еще три располагались по соседству. Свежевыкрашенные стены ни разу не средневековые, лампочка над кроватью, казенное постельное белье!
– Все, приехали!
Тяжело дыша, я сполз обратно на подушку, укрываясь тонким одеялом до подбородка и дрожа, будто от холода. Мысли в голове походили на резко остановившийся поезд. Вагоны налетали друг на друга, сходили с рельс, окончательно убеждая меня в том, что я слетел с катушек. Я был в больнице! Не в пустыне, не у себя дома, а в больнице! Как когда-то давно, оказавшись в хижине Игзигаля, я принялся щипать себя, убеждаясь в реальности происходящего. Тогда у Игзигаля, я ждал именно этого, я ждал, что очнусь в дурке с неутешительным диагнозом. За то время, что я провел в игре (или бреду), я настолько свыкся с ним, что оказаться в реальности был совершенно не готов. Даже моя квартира стала частью игрового безумия, но не это место… Окружающая действительность пугала меня не меньше, чем Даклия в ночь нападения миньонов агриев, и я знал почему. Если я очнулся в больнице, значит, все пережитое действительно было бредом! Все, что произошло со мной, мне теперь предстояло забыть…
– Бл…ть, – Шептал я, пытаясь унять паническую атаку.
Возможно я уже давно здесь, а все, что было со мной, не более чем галлюцинации. Но сегодня лекарства подействовали, и я очнулся… Это была здравая и логичная мысль, но я все никак не мог убедить себя в том, что игра мне привиделась. Проклятье! Я с трудом свыкался с ее реальностью, чтобы теперь признать ее галлюцинацией?!
Я заставил себя открыть глаза и даже поковырял стену рядом. Не знаю, на что я надеялся. Может, думал, что теперь-то вокруг все нарисовано, а может, хотел проковырять дырку обратно в пустыню к своим друзьям…, к Санрайз. Черт, значит, она мне тоже привиделась? С горьким сожалением я признал, что она была слишком идеальной для реальности. Даже сейчас, я думал о ней, как о сокровище, обнаруженном во сне, которое исчезает, едва откроешь глаза. По привычке, я присмотрелся к своим рукам, заглянул под одеяло. Я был раздет до трусов, моя одежда лежала на стуле рядом, а на его спинке висела… куртка? Откуда… Дверь в палату открылась, впустив шелестящие голоса, в которых я теперь различал разного рода замечания. Какой-то мужик требовал, чтобы шмотки очередного бомжа вышвырнули из палаты, кто-то из моих коллег пациентов интересовался часами посещений… Вслед за гомоном снаружи, в палату вошла медсестра с традиционной курчавой прической и с выражением вселенской усталости на узком лице.
– С пробуждением, – Бросила она, будто ругательство, – Как самочувствие?
– Я…
– Фамилию имя отчество свое помните?
– Вяземцев Дмитрий Николаевич, – Выдохнул я.
– Дата рождения?
После путешествия в другой мир вся традиционная биография отошла в моей памяти на задний план. Мне казалось, что любую заминку медсестра воспримет как признак психически не здорового человека. Кое-как одолев волнение, я ответил на традиционные вопросы. Медсестра записала мои ответы в маленький блокнот, выпытав все паспортные данные и, наконец, вернулась к вопросам, которые волновали и меня.
– Вас нашли на углу Гороховой и Казанской улицы, помните, как туда попали?
Во мне все как-то сжалось от страха. С одной стороны, я нихрена не помнил, а с другой, мне не хотелось в этом признаваться. Если я в дурке, то меня тут могут задержать надолго. С другой стороны, ко мне стало потихоньку приходить осознание того, что я больше не в игре… Мне больше не нужно идти к Разлому, сражаться с Амероном и всеми теми монстрами, что заполонили Орлинг. Почему-то я не испытывал сильного облегчения по этому поводу, хотя прежде мечтал о том, чтобы выбраться из игры.
– Нет, не помню, – Вздохнул я.
– Где сейчас находитесь, знаете?
– В больнице, но не знаю в какой.
– В Мариинской, – Просветила меня сестра, – Близкие родственники есть?
– Есть, но сейчас они не близкие.
– То есть.
– Они в Казани живут, я поступил в универ и переехал сюда. Живу на съемной квартире.
Женщина записывала каждое мое слово, поджав губы, как будто я ее чем-то обидел. Видимо, чтобы я не скучал, она вручила мне градусник, велев померить температуру, и продолжила допрос, выясняя состояние моего здоровья, начиная с рождения и заканчивая употреблением запрещенных веществ в нынешнем возрасте. Видимо мои ответы не вполне удовлетворили ее, судя по тяжким вздохам, хотя я уже пришел к выводу, что я загремел в больницу в местный час пик, а своим склерозом изрядно усложнял жизнь персоналу. Температура у меня была нормальная, что почему-то тоже не обрадовало медсестру. Измерив давление, она убедилась, что и здесь ей ловить нечего, хотя отметила некоторое повышение, вероятно на фоне того, что я очнулся в больнице, без малейшего понятия о том, как сюда попал. Пригрозив скорым прибытием доктора, сестра уже направилась к двери, когда я сообразил спросить:
– Подскажите, я надолго здесь?
– Вас посмотрит врач, сообщит о результатах анализов крови, возможно, потребуется сдать остальные. В четыре десять вас вызовут на энцефалограмму. Если все будет в порядке, выпишут, если нет, предложат госпитализацию.
Голова казалась тяжелой и разбухшей от всего происходящего, потому я никак не мог сосредоточиться, будто меня уже обкололи какими-то транквилизаторами. В словах медсестры было что-то важное, но я никак не мог это ухватить:
– А мой телефон…
– Все ваши вещи здесь, – Сестра кивнула на стул, – Телефона при вас не было. Для госпитализации потребуется ваш паспорт, так что пока можете воспользоваться телефоном на вахте и попросить кого-то из друзей принести его.
– Ясно, – Смирился я, забравшись в карманы куртки.
Телефона действительно не было, как и ключей от квартиры и даже кошелька. Я никогда не выходил из дома без ключей и кошелька, да и телефон я всегда брал с собой. Может меня ограбили, пока я валялся на Гороховой? Но зачем ворам мои ключи? Мысли крутились как барабаны игрового автомата, пока не замерли, сложившись в имя «Санрайз». Черт! Она ведь выходила из квартиры, и я выходил… Сердце снова заколотилось в груди. Могла ли она снова попытаться выйти? Дойти до Гороховой и Казанской? Меня внезапно озарило. В четыре десять у меня энцефалограмма!