Обеспокоенный за его жизнь, я подстегнул коня и, миновав Серегу с Андреем, нагнал Элидрис. Оглянувшись на Пикселя, я тихо напомнил Владычице:
– Ты вроде говорила о доверии между Всадниками, но позволила Пикселю украсть медальон у Вероники.
Элидрис поведя плечами ответила:
– Не в моей власти примирить их.
Она многозначительно посмотрела на меня, добавив:
– И не в твоей. Я предоставила им выбор, и они его сделали. А у нас и без того достаточно забот, чтобы наставлять их на путь истинный.
Очевидно ее точка зрения сходилась с мнением Игоря и мне не оставалось ничего иного, кроме как разделить ее. Все еще пребывая в унылых мыслях я вернулся к Дарлису.
– Все еще думаешь вернуть медальон Веронике? – спросил он, по-своему истолковав мой маневр.
Пытаясь изгнать из головы лишние тревоги, я только покачал головой.
Весь остаток пути до короткого привала мы проделали в тягучем как смола молчании, словно армия нежити, сосредоточенная на движении вперед.
К рассвету мы миновали Танстред и выехали на знакомую лесопилку, где нам с гвардией уже довелось пережидать дождь. К счастью в этот раз тучи разбежались и не скрывали поднимавшееся солнце. Мне казалось, что с его лучами и тревожными мыслями о Санрайз я едва ли смогу уснуть, но после дикой ночной скачки, я едва спрыгнув с коня ощутил, как усталость навалилась сверху тяжким грузом. Впрочем, кроме солнца и мыслей о Санрайз спокойно забыться сном не позволял наэлектризованный воздух между Вероникой и Пикселем. Казалось, стоит им встретиться хотя бы взглядами, как нас всех пиз…анет током. К счастью, Вероника демонстративно избегала нашей компании, предпочтя общество гвардейцев, хотя и от них держалась в некотором отдалении. Вероятно, она искала одиночества, но стражники, которых я, забыв их подлинные имена, окрестил Болик и Лёлик, не позволяли ей такой роскоши, везде следуя за ней.
Элидрис с Андреем, вероятно со вчера так и не урвав ни минуты сна почти сразу улеглись вздремнуть в окружении королевской стражи, а мы с Дарлисом и все еще заметно напряженным Пикселем устроились под раскидистым дубом, вяло жуя солонину с сухарями и потягивая вино.
– Теперь тебе придется спать вполглаза, – криво улыбнулся Дарлис Сереге.
Пиксель бросил взгляд на пристроившуюся в стороне Веронику и пожал плечами:
– Один раз я ее уже уложил на лопатки, так что пусть сидит и не рыпается, иначе узнает, какого это, когда в горло вгрызается нож.
Он достал из-за пазухи добытый у Вероники медальон и, заметив мой взгляд, хмыкнул:
– Что, считаешь меня мудаком?
Какое-то время я пытался разобраться в своих чувствах и когда Серега уже поморщился, видимо окончательно заклеймив меня предателем, я вздохнул:
– Нет. Я не считаю тебя мудаком.
– Пфф, но впрягаешься за нее! – покачал головой Пиксель,
– Я считаю, что пока мы не доберемся до Оринлейна, нам следует держаться вместе, вот и все.
– А если она стащит твой медальон?
Мне вспомнилось пробуждение с Вероникой в моей постели и я качнул головой:
– У нее была такая возможность… Мы от самого Эглидея ехали вместе.
Снова взглянув на Веронику, я пожал плечами, убежденно добавив:
– Не думаю, что она намерена снова предать нас.
Я обратился за поддержкой к Дарлису, но он только пожал плечами.
– Сейчас может и нет, но как найдет своего дружка Джеймса…,
Пиксель взял многозначительную паузу, после чего вскинув бровь, спросил:
– Ты не думал, что и в этот раз мы не все сможем выбраться из игры?
Несмотря на то, что принял решение остаться здесь, я все же надеялся, что у всех будет возможность вернуться. Я действительно не подумал о варианте, который пришел на ум Сереге. Приняв мое молчание за признание осечки, Пиксель воодушевленно продолжил свою мысль:
– Что если в этот раз выберется только тот, у кого окажется целый медальон? Тогда в Разломе нужно было убить половину игроков, чтобы вернуться домой, так? А теперь вполне возможно разрабам нужен только один победитель и двое из трех игроков должны сдохнуть!