Над дворцом все еще бушевала гроза, грохоча в ночи. Дворец казался пустым, и Элрику вдруг почудилось, что он совсем один, что все оставили его. Но когда он выбежал во двор и увидел бесчувственную стражу, то понял, что их сон навеян сверхъестественными силами. Он пронесся по саду, выскочил за ворота в город, ища следы похитителей.
Куда они исчезли?
Он поднял взгляд к беснующимся небесам, его лицо исказила гримаса гнева. Это было бессмысленно. Зачем ее похитили? У него были враги, но никто из них не мог призвать на помощь потусторонние силы. Кто, кроме него самого, владел искусством колдовства в такой мере, чтобы заставить содрогаться небеса и погрузить в сон целый город?
Элрик обезумевшим волком несся к дому Воашуна, главного сенатора Карлаака и отца Заринии. Он принялся молотить кулаками в дверь, крича удивленным слугам:
– Откройте! Это Элрик. Скорее!
Двери распахнулись, он бросился внутрь. Сенатор Воашун, ковыляя, спустился по лестнице в гостиную, на его лице все еще было сонное выражение.
– Что случилось, Элрик?
– Собирай своих воинов. Заринию похитили. Это сделали демоны, и, возможно, они уже далеко отсюда, но мы должны на всякий случай обыскать город – может быть, они ушли по земле.
Тревога исказила лицо Воашуна, и он, не переставая слушать Элрика, уже отдавал приказы слугам.
– И еще. Мне нужно в оружейную, – закончил Элрик. – Я должен взять Буревестник!
– Но ты отказался от этого меча, – тихим голосом напомнил ему сенатор Воашун. – Ты опасался его дурного влияния на тебя.
Элрик нетерпеливо ответил:
– Да. Но я отказался от меча в том числе и ради Заринии. Если я хочу вернуть ее, мне нужен Буревестник. Логика тут простая. Быстрее, дай мне ключ.
Сенатор Воашун достал ключ и проводил Элрика туда, где хранилось оружие предков, не использовавшееся вот уже несколько столетий. Элрик, поднимая вековую пыль, прошел к темному алькову, при взгляде на который возникало ощущение, что там находится живое существо.
Он протянул руку, взял в тонкие пальцы огромный черный меч – и услышал его тихое постанывание. Размеры меча поражали. Он был тяжел, но идеально сбалансирован. Его двуручная рукоять была прикрыта мощной гардой, а клинок, широкий и ровный, был длиной в пять футов. Около рукояти были выгравированы таинственные руны, и даже Элрик не знал их точного смысла.
– Я снова должен пустить тебя в дело, Буревестник, – сказал Элрик, пристегивая ножны к поясу. – И я неминуемо прихожу к выводу, что теперь только смерть сможет нас разлучить.
С этими словами он вышел из оружейной во двор, где на бьющих копытами жеребцах уже сидели стражники, ждущие его распоряжений.
Он встал перед ними и вытащил Буревестник – вокруг него распространилось странное черное мерцание. Лицо Элрика было белее кости. Он устремил взгляд на всадников.
– Сейчас вы отправитесь на поиски демонов. Обыщите всю округу, прочешите лес и долину. Ищите тех, кто сделал это. Хотя похитители, возможно, использовали для бегства сверхъестественные силы. Но мы ни в чем не можем быть уверены. Так что – ищите. И ищите хорошо.
Всю эту безумную ночь они искали похитителей, но не нашли следов ни демонов, ни жены Элрика. Когда на небе проступили кровавые пятна рассвета, стражники вернулись в Карлаак, где их ждал Элрик, которого теперь наполняла колдовская сила, почерпнутая из меча.
– Господин Элрик, может быть, нам стоит пройти еще раз и посмотреть, не найдем ли мы чего при свете дня? – крикнул один из них.
– Он не слышит тебя, – шепнул другой, глядя на неподвижного Элрика.
Но тут альбинос повернул к ним искаженное болью лицо и мрачно сказал:
– Можете больше не искать. У меня было время поразмыслить. Искать мою похищенную жену нужно колдовскими средствами. Вы свободны. Больше вы ничего не сможете сделать.
Сказав это, он направился к дворцу, зная, что есть только один способ узнать, где Зариния. Этот способ вызывал у него отвращение, но выбора у него не было.
Вернувшись к себе, Элрик сразу же приказал оставить его одного. Он запер дверь на щеколду и уставился на мертвого монстра. Засохшая кровь убитого все еще была на Элрике, но топор, которым альбинос убил его, был унесен другими демонами.
Элрик приготовил тело, вытянув на полу его конечности. Он закрыл ставни на окнах, чтобы снаружи не проникал свет, и в одном углу зажег жаровню. Пропитанный маслом тростник запылал, и жаровня стала раскачиваться на укрепленных в потолке цепях. Элрик подошел к небольшому сундуку у окна и вытащил из него сумку. Из сумки он достал горсть сушеных листьев и швырнул их в огонь, отчего в воздухе повис тошнотворный запах, а комната стала заполняться дымом. Потом он встал над трупом, напрягся и принялся нараспев произносить заклинание на древнем языке своих предков, мелнибонийских императоров-чародеев. Эта песня была чужда человеческому языку, голос Элрика от низких стонов переходил к визгливым крикам.