Гости слушали молча, непонятно, с интересом ли, но почтительно, все знали, что означает свадьба любимой дочери для человека, которому, возможно, осталось жить уже недолго. Алексу нравилась серьезность тестя, его умение говорить возвышенно о вроде бы малозначащих, но в действительности важных вещах, пастор, который утром обвенчал их в Домской кирхе, особой чувствительностью похвалиться не мог. Алекс вспомнил свадьбы в родной стороне, там никому и в голову не приходило, что можно держать речь, просто шутили и вливали в себя водку в огромных количествах, потом танцевали и орали,
а в конце валились с какой-нибудь служаночкой на солому, если не возникала ссора и не вытаскивались ножи.
— Должен вам сказать, что меня в этом юноше сразу впечатлило одно: его пунктуальность. Он обещал мне, что в восемь часов вечера дочь будет дома, и сдержал слово. Не хочу говорить ничего дурного о нашей новой родине, тут живет много прекрасных людей с широкой душой, но, согласитесь, точность не входит в число добродетелей русского народа.
Наверное, русские не раз надували старика, подумал Алекс. Что именно с Беккером случилось, он толком не знал, Марта не говорила, и он не осмеливался расспрашивать. В любом случае по переезде в Россию семья жила заметно богаче, но потом торговая контора, которой Беккер ведал, прекратила свою деятельность, иными словами, обанкротилась, и сбережений хватило лишь на то, чтобы купить магазинчик, рядом с которым Алекс встретил Марту.
— Обо всем этом я написал и нашим родственникам в Берлин, когда сообщал им об ожидающем нас важном событии. И вот теперь я хотел бы прочесть вам их письмо…
Беккер вынул из внутреннего кармана сложенный лист бумаги, развернул, поднес к глазам и вдруг замешкался. Несколько мгновений он смотрел на письмо в растерянности, потом сообразил и стал искать в боковом кармане другие очки, для чтения. Все терпеливо ждали, и теща, и оба свояка, и семейные знакомые Беккера Вайденбахи и Эберги — больше гостей со стороны невесты за столом не было. Хотя Алекс, взявший расходы на себя, и предложил щедро, чтобы тесть позвал столько народу, сколько сочтет нужным, но то ли Беккер хотел быть экономным, то ли круг близких ему людей был небольшим.
— «Милая Марта! Поздравляем тебя и твоего избранника, желаем негасимой любви, надеемся, что над вашими головами вечно будет сиять звезда счастья! Сожалеем, что не можем быть сегодня с вами, на память об этом радостном дне примите наш маленький подарок. Дедушка Фридрих, дяди Эбергард и Теодор, двоюродные братья и сестры Фердинанд, Константин, Сильвия, Дагмар и Беатриса».
Положив письмо на стол, Беккер выжидающе посмотрел на Алекса с Мартой. Взгляды жениха и невесты снова встретились, на губах затанцевала заговорщическая улыбка, и вот уже они пересекли комнату, чтобы принять поздравительное письмо и «маленький подарок». Обняв и поцеловав дочь, Беккер протянул ей крошечную коробочку, а затем торжественно пожал Алексу руку.
Когда они вернулись на свои места и комната опять заполнилась гулом голосов и звоном серебра, Марта нежно тронула локоть Алекса.
— Хочешь посмотреть? — шепнула она.
Осторожно, словно боясь, что из коробочки выпрыгнут блохи, Марта сняла крышечку, и Алекс буквально онемел: на атласной подушечке лежали золотые серьги с темно-синими драгоценными камнями.
— Сапфир, — шепнула Марта с гордостью и поднесла правую серьгу к уху. — Подходит?
— Очень. А примерить не хочешь?
Марта тихо засмеялась.
— У меня же нет дырочек в ушах.
Она еще несколько секунд любовалась подарком, потом закрыла коробочку.
Алекс продолжал есть, но его мысли были далеко. Его поразило, что столь обычная семья, как Беккеры, сделала такой ценный свадебный подарок: когда он искал для Марты обручальное кольцо, он весьма основательно ознакомился с прилавками ювелирных магазинов и знал, сколько что стоит. Может, камни не настоящие?