— Ах, значит, вы уже помирились? — тускло поинтересовался он, впрочем, и не подумав завести машину.
— Это не ваше дело!
— Не мое. Так вы будете садиться или стоя вам удобнее вымещать на мне раздражение?
Она захлопнула дверцу и почти бегом пошла к троллейбусной остановке.
Но он поехал следом, а потом остановился, приоткрыл дверцу и скороговоркой выпалил:
Вика от неожиданности остановилась, а потом забралась в машину.
— Это Высоцкий, — строго сказала она.
— Владимир Семенович, — кивнул Леонид.
— А откуда вы знаете…
— Его стихи?
— Нет, то, что они мне нравятся?
— Потому что они нравятся мне.
— Хотите сказать, у нас с вами общие вкусы?
— Это вы сказали.
— Простите меня.
— Ничего, пожалуйста.
— И не приезжайте больше.
— Не приеду. Блэк-то на поправку пошел.
— Хотите сказать, что вы пришли только из-за Блэка?
— А вы что подумали?
Вика смешалась. Она почему-то была уверена… С каких это пор она обрела в себе уверенность как в женщине? Леонид просто чувствовал себя виноватым, а она нафантазировала!
— Я подумала, что понравилась вам, — честно признала она. — Глупо, да?
— Вы правильно подумали, — улыбнулся он.
— Знаете что?!. Я замужняя женщина и не позволяю себе романы на стороне! Надеюсь, вы больше не приедете. Тем более что Блэку стало лучше!
— Последний вопрос. Почему вы были такая мокрая, если у вас нет бассейна?
— Обливалась! — выпалила Вика.
— Жаль, что у вас такой плотный, без единой щелочки забор.
— Нахал! — прошипела она.
Он, не спрашивая, остановил машину возле офиса.
— Прошу.
— Спасибо.
Вика пошла к дверям не оглядываясь, но спиной чувствовала, как он смотрит ей вслед.
На этот раз Соня, теперь в обеденный перерыв, разглагольствовала о женщинах. Наверное, кто-то из слушательниц задал соответствующий вопрос. Вика успела почти к началу ее лекции.
— Бабы тоже классифицируются на несколько типов. Мною. Первый я называю крестоносками. Эти — злейшие враги самим себе, потому что свою жизнь они приносят в жертву другим, даже если их об этом не просят. Кстати сказать, навязанные ими жертвы обременительны. Им так и хочется сказать: отстань ты со своей жертвенностью! Причем часто именно им жизнь предоставляет уйму возможностей освободиться, предлагает альтернативу, но они ею никогда не пользуются.
— Ты красиво сказала: крестоноски. Точнее, жертвы аборта, — выпалила секретарша директора. — И между прочим, я — одна из них!
— Прошу заметить, я не пользуюсь слишком уничижительными ярлыками, — назидательно проговорила Соня. — Но если вы сами такие умные, я могу и помолчать.
— Говори, больше тебе никто не будет мешать, — поддержала ее начальница Вики Елена Александровна. — А ты, Алла, не перебивай докладчика, твоя история всем известна.
Вике не была известна, но она с интересом прислушивалась к разглагольствованиям Сони: к какому типу принадлежит сама Виктория?
— Второй тип — бабы мужиковатые. Причем не всегда внешне. У них суть такая: тащить, везти, ломить, и без этой пахоты они себе места не находят. Если на такую сваливается богатство, она все равно лезет в дела обслуги и всюду сует свой нос, а если по какой-то причине делать этого не может, помирает от скуки, а то и запьет…
— Не жалеем мы свои уши, — шутливо вздохнула Елена Александровна. — Ладно, до конца перерыва еще пятнадцать минут, а потом чтобы все разошлись по рабочим местам. Нечего делать, так и скажите. Я найду вам занятие.
Она вышла из приемной, где молодые женщины собрались сегодня.
— А дальше? — заторопили Соню слушательницы.
— Третий тип — гордячка. Она назначает себе такую цену, которую никто заплатить не может. Причем цена эта вовсе не выражается в рублях или долларах, она ждет, что ее избранник не будет пить, курить, а будет всегда цветы дарить, и зарплату отдавать, и тещу мамой называть… и все как в песне. Она перебирает женихов как… как картошку и порой остается одна до конца жизни. А если выходит замуж, то считает, что муж ее недостоин и что она своим согласием выйти за него оказала несчастному царскую милость…
— Что-то женщины у тебя получились не слишком привлекательными. По-моему, ты чего-то не учла, — не выдержала Виктория.