- Болат вернется Деши. Аллах милостив. Будем уповать на Него. Видишь, и я возвращаюсь. Мои, наверное, тоже не знают, жив я или мертв. А я и жив, и возвращаюсь. Аллах милостив, всемогущ и милосерден. Ради тебя, ради сына Он возвратит Болата домой. И ради меня. Видит Аллах, я любил его больше родных братьев. Он был мне верным другом и братом. Таких людей на земле много не бывает, Аллах их оберегает. А ты с сегодняшнего дня и мысли не допускай, что у тебя нет брата. Разве ты забыла, ведь до нашей разлуки я называл тебя сестрой?
- Не забыла, Овхад. Когда ты был дома, я всегда знала, что у меня есть брат. Как и по Болату, я все эти двадцать семь лет горевала и по тебе. Слава Аллаху, хоть ты вернулся. Теперь мое сердце наполовину излечилось.
Иногда дорогу путникам перебегали лисы, время от времени в глубине леса ухал филин. Уставшая Деши с трудом двигалась вперед, тяжело опираясь на палку. Когда до Аллероя оставалось несколько верст, они подошли к роднику у самой дороги. Родник был огорожен невысоким забором, рядом лежало буковое бревно. Овхад остановился, чтобы дать Деши немного отдохнуть. Достав из чемодана кусок хлеба, сыр и разложив их рядом с женщиной, он принес воду в глиняной кружке, висевшей тут же на заборе.
- Присядь, Деши. Ты, наверное, проголодалась. Наши родственники в Аллерое не знают о нашем приходе и, скорее всего, не ждут нас с накрытыми столами. Конечно, это не лучшая еда, но попробуй поесть.
Деши не заставила его повторять. Отламывая маленькие кусочки от хлеба и сыра, она не спеша стала жевать.
- Накануне его ареста мы с Болатом долго беседовали. Видимо, он знал, что мы расстаемся надолго. Он рассказал, что в детстве в Шали у него был друг по имени Соип. В Турции, когда Соип забрался в сад местного турка за гроздью винограда, чтобы спасти от голодной смерти мать, хозяева зверски убили его. Он наказал мне, чтобы, если у нас родится сын, я назвала его Соипом, если же дочь - именем своей матери Хеди. После ареста Болата родился Соип. Через два года умерла моя мать, еще через пять лет - отец. Ты же знаешь, я была единственным ребенком своих родителей. После их смерти я осталась совсем одна, без какой-либо опоры в жизни. Родственники Болата из Шали пытались забрать нас к себе, но я не захотела. Пусть не близкие, но у меня были родственники в Гати-юрте. И Болат там вырос. Гатиюртовцы хорошо заботились о нем. Когда-то Арзу, Али, Маккал и их семьи были для него, как родные. Поэтому мне не хотелось расставаться с ними. Сын Али Усман и сын Арзу Магомед заботились обо мне и сыне. Вспахивали участок, помогали при уборке урожая, заготовке сена, дров и во всем другом. Позже все это взял на себя повзрослевший Соип. Но, сколько мы ни трудились, нам никак не удавалось наладить хозяйство. Так и не накопив ничего на женитьбу, Соип перешагнул молодость. Некоторые мужчины из нашего аула каждый год выезжали за Терек, к казакам, наниматься на работу. За два-три года работы там им удавалось что-то накопить и наладить свое хозяйство. Соип тоже хотел идти с ними, я же была против. Боялась отпускать туда единственного сына, и, видимо, не зря боялась. Наконец он уговорил меня. За Терек шли наши аульчане и мужчины из соседних аулов, вот я и отпустила сына с ними, вручив его судьбу Всевышнему. Надеялась, что за пару лет он заработает на какую-то утварь, на самое необходимое в хозяйстве, и я смогу его женить. Отпустила от безысходности... И случилось то, чего я боялась...
Съев два-три маленьких кусочка хлеба и сыра, Деши протянула еду Овхаду.
- Соип проработал там семь месяцев, с ранней весны и до поздней осени, почти без сна и отдыха. К зиме решил вернуться домой и попросил хозяина рассчитаться с ним. Но тот, не заплатив ни копейки, прогнал его. Как ты, наверное, помнишь, Болат был очень спокойным человеком. Соип в этом отношении в отца не пошел. Прождав день в камышах, на окраине станицы, поздно ночью, когда станичники улеглись спать, он вернулся в дом бывшего хозяина и потребовал причитающуюся ему плату. У казака, оказывается, тоже была причина для отказа. Незадолго до этого чеченцы угнали коней из его конюшни. Он считал, что это Соип навел на него воров. Этот человек не только отказался что-то платить, но даже пригрозил, что сдаст бывшего работника властям как соучастника кражи. Когда он стал грязно ругаться, продолжая сыпать угрозы, Соип ударил его кинжалом и бежал домой. Казак знал имя Соипа, имя его отца и что он из Гати-юрта. А сам станичник оказался бывшим офицером, уважаемым властями человеком. Он сразу же доложил станичным властям, что нанятый им на работу чеченец навел на него конокрадов, ранил его самого кинжалом, и, похитив у него тысячу рублей, бежал. Оттуда это сообщение передали в Ведено. Веденский пурстоп[10] со стражниками пришел в Гати-юрт и арестовал Соипа. Из-за этих воров пострадал совершенно безвинный человек, честный труженик, мой единственный сын. А то, что он похитил деньги - неправда. Он согласился бы на мою или на свою смерть, но никогда не сделал бы такого. Вернулся без копейки в кармане. Сегодня его перевезли в Грозный... Люди говорят разное: то ли казак тот погиб от ран, то ли остался калекой. Говорят также, что если он умер, Соипа приговорят к смерти, если остался жив - дадут 10 лет каторги. Если казак жив, то можно, говорят, нанять хорошего адвоката и добиться освобождения Соипа. Но я не могу найти адвоката, а если и найду, то все равно нечем ему платить. Вспоминая все беды и горести, которые испытала за эти 27 лет, удивляюсь, как же я не сошла с ума или не умерла от разрыва сердца... До сих пор меня пускали к Соипу. Сегодня же не допустили, и передачу не приняли. Изменился до неузнаваемости, похудел, весь оброс...