— Как ты вообще надеялся выжить?
— Ну, у меня с собой была лопата, — и Людвиг показательно провел по бедру, вызывая в памяти Тима заточенный отросток поверх балахона. — А дальше просто: корни раута под землей и подмерзшая в реке вода.
— Слишком холодно для далеких путешествий.
— Достаточно вырыть яму поглубже и будешь спать как младенец на печи.
Полметра под землей и плюс пятнадцать, огромный перепад. Но для человека мало.
— Это странно, не понимаю этот феномен.
— Граув, это же не планета, а медуза-горгона под звездами. Ты понимаешь, где вся эта злобная и вечно жрущая растительность?
— Погибла. Орфорт атаковали кристаллические соединения не ясного происхождения и уничтожили Просторы.
Людвиг несколько секунд рассматривал его с выражением полнейшего изумления, потом заржал, плюхнулся на ближайший ложемент и вытянул ноги. Навигатор прямо на глазах возвращал себя прежнего. Похоже, превратить его в тупую послушную зверушку служители изысканий не стремились или не преуспели. И слава орфортским богам.
— По бороде им эти соединения, адмирал? Наступил Пояс Холода, и вся флора и фауна ушла под поверхность и погрузилась в спячку. Прокопай полметра вглубь и обнаружишь клубки живой, шевелящейся органики. Теперь она не кусается и сохраняет идущее снизу тепло.
— Все под поверхностью?
— Шут его знает. Это же целая планета. Может, вполовину и погибло. Но где я прошел, там свернули щупальца внутрь и корочкой льда затянулись. И бай-бай кровожадные твари в теплой колыбельке.
— И надолго? Что их может разбудить?
— Этого не знаю, — Людвиг потер подбородок и добавил уже без особого веселья: — изоморфы верят, что в трансформацию с небес спускаются боги. И гуляют по Орфорту. Вот я и боюсь, как бы не произошло что-нибудь неприятное.
Тим заметался по ограниченному пространству рубки, испытывая острую потребность в движении. Шут с ними, с богами, и так путанная история. Все спят, и никто не нападал. Но боты обнаружили кристаллические соединения, Ирт разгромил сад каменных Просторов. Людвиг видит один кусочек общей картины, Тим другой. И оба фрагмента — реальность.
Рык и угрожающий стрекот заставил Тима обернуться.
— Что за ничтожный червяк?!
Внезапно оживший Ирт сбросил химткань и тряс конечностями над ложементом. Они судорожно подергивались, пытались срастись, сгладиться, но все равно выглядели устрашающе узловатыми. Капюшон изоморфа накрывал человеческое лицо, только непривычно багровое, с кровяными личинками в белых глазах. Чудовищный вид готового напасть Ирта заставил Людвига с одного толчка отлететь в сторону вместе с креслом. На максимум расстояния. К силовому карману технического отсека двигателей.
— Успокойся, это Людвиг, штурман с «Сияющего», — Тим давил свой собственный страх и добавлял в каждое слово успокаивающую интонацию: — Ирт, мы встретились случайно, все нормально.
Напрасно старался заговаривать. Слитным рыком изоморф бросился в сторону навигатора. Перед ошеломленным Тимом мелькнула тяжелая вязка из доброго десятка конечностей.
— Назад! — закричал он и попытался ухватить нечто темно фиолетовое, жесткое и извивающееся.
Тело Ирта провисло вдоль каюты. Как паутина лиан с кое-где сбитыми клубнями. За баррикадой ложемента он ухватил ветвями влипшего в перекрытия Людвига. Тим прыгал посредине «паутины», цеплялся за изоморфа, как за канат. Перетянуть такой без шансов. Но страх исчез, уступая место злой решимости.
— Даже не смей! Это тебе не собственность. Спалю в печи, только в следующий раз отключишься!
Абсурд, безумие. Нельзя угробить Людвига, только найдя его. Бешенное, ревнивое дерево и застывший, как суслик в кольце кобры, навигатор. Белое лицо и резко посиневшие губы.
— Активируй скафандр, идиот! — рявкнул ему Тим.
Слава богам, Ирт не стал рвать человека. Крепко обвил ветвями и уставился на Тима. Страшные глаза очистились, морда порозовела пятнами. Вернуть человеческую внешность ему пока не удавалось.
— Объясни, мой маленький капитан, о чем вы тут договариваетесь? — человеческие интонации срывались в неприятный, царапающий нервы стрекот. — Хотите бросить меня и Орфорт и умотать на мертвый голубенький шарик?
— Было бы неплохо туда улететь, — просипел все еще белый Людвиг.