– Да, я имел эту великую честь, ваша милость.
– Как по-твоему, он был хороший человек, добрый?
Белобородый очень старался скрыть свои чувства, но они ясно отражались у него на лице.
– Его милость… часто бывал приветлив.
– Часто, но не всегда? – улыбнулась Дени.
– Он мог быть очень суров с теми, кого считал своими врагами.
– Умный человек не станет делать короля своим врагом. Ты знал и моего брата, Рейегара?
– У нас говорили, что принца Рейегара по-настоящему никто не знает. Но мне посчастливилось видеть его на турнире, и я нередко слышал, как он играет на своей арфе с серебряными струнами.
– Слышал заодно с тысячью других на каком-нибудь празднике урожая, – ввернул сир Джорах. – В следующий раз ты будешь утверждать, что был у него оруженосцем.
– Нет, сир, не буду. Оруженосцем принца Рейегара был Майлс Мутон, а после него Рикард Лонмаут. Когда они получили свои шпоры, он сам посвятил их в рыцари, и они были с ним неразлучны. Принц дорожил также молодым лордом Коннингтоном, но самым близким его другом был Эртур Дейн.
– Меч Зари, – восторженно молвила Дени. – Визерис говорил мне о его чудодейственном белом клинке. По его словам, один только сир Эртур во всем государстве мог соперничать с нашим братом.
Белобородый почтительно склонил голову.
– Мне не пристало оспаривать слова принца Визериса.
– Не принца – короля. Он был королем, хотя и не царствовал. Визерис Третий. Но почему «оспаривать»? – Она ожидала не такого ответа. – Сир Джорах как-то назвал Рейегара последним драконом – значит, он уж, наверное, был непревзойденным воином?
– Ваша милость, принц Драконьего Камня в самом деле был превосходным воином, но…
– Продолжай, – настояла она. – Со мной ты можешь говорить откровенно.
– Как прикажете. – Старик оперся на посох, наморщив лоб. – Непревзойденный воин – красивые слова, ваша милость, но словами битв не выигрывают.
– Битвы выигрывают мечами, – вмешался сир Джорах, – а меч принц Рейегар умел держать.
– Это так, сир, однако… Я видел сотню турниров и больше войн, чем мог бы желать, и как бы силен, проворен или искусен ни был тот или иной рыцарь, всегда найдутся другие под стать ему. Рыцарь выигрывает один турнир и терпит поражение в самом начале другого. Поскользнется на траве или съест что-нибудь не то за ужином накануне. На победу может повлиять что угодно: перемена ветра, – старик взглянул на сира Джораха, – или повязанный на руку знак отличия дамы.
Мормонт помрачнел.
– Поосторожнее со словами, старик.
Дени поняла, что Арстан видел сира Джораха на турнире в Ланниспорте. Тот сражался тогда с повязанной на руке лентой и завоевал не только победу, но и даму, Линессу из дома Хайтауэров, высокородную и прекрасную. Она стала его второй женой, но впоследствии разорила его и бросила. Он до сих пор вспоминал о ней с горечью.
– Не сердись, мой рыцарь. – Дени коснулась руки Джораха. – Арстан не хотел тебя обидеть, я уверена.
– Как вам угодно, кхалиси, – проворчал он.
– Я мало что знаю о Рейегаре, – сказала Дени Арстану. – Только то, что рассказывал Визерис, а он был ребенком, когда наш брат погиб. Каким он был на самом деле?
– Прежде всего одаренным, – подумав немного, сказал старик. – Решительным, целеустремленным, с сильным чувством долга. О нем рассказывают одну историю… сир Джорах тоже должен ее знать.
– Я хочу услышать ее от тебя.
– Как угодно. В детстве принц Рейегар был заядлым книгочеем. Он научился читать так рано, что все говорили, будто королева Рейелла не иначе как проглотила пару книг и свечку, когда носила его. Принц не любил играть с другими детьми. Мейстеры превозносили его ум, но рыцари его отца невесело пошучивали, говоря, что Бейелор Благословенный возродился снова. Но однажды принц вычитал в своих пергаментах нечто, вызвавшее в нем коренную перемену. Никто не знает, что это было, но как-то утром мальчик появился на дворе, где рыцари облачались в доспехи, подошел к сиру Виллему Дарри, мастеру над оружием, и сказал: «Мне понадобятся доспехи и меч. Видимо, я должен стать воином».
– И стал! – с восторгом воскликнула Дени.
– О да. Прошу прощения, ваша милость, – с поклоном сказал Белобородый. – К нашему разговору о воинах будто нарочно явился Бельвас Силач, и я должен позаботиться о нем.
Дени обернулась. В самом деле – евнух ловко, несмотря на свою тучность, вылез из трюма посреди корабля. Бельвас мал ростом, но широк, добрых пятнадцать стоунов жира и мускулов, мощное коричневое брюхо перечеркнуто поблекшими белыми шрамами. На нем мешковатые штаны с желтым шелковым кушаком и до смешного маленькая кожаная безрукавка с железными заклепками.