— Это- коллекция профессора.
— А! Здесь есть и профессор?
— Да, — сказала Адриана. — Это… мой муж, профессор Леони.
— Джорджо Леони? — быстро спросила гостья.
— Вы его знаете?
— О, нет. Но я много слышала о нем. И… вы давно замужем за ним?
Адриане показалось в ее тоне что-то ироническое. Она кое-как ответила, извинилась хлопотами по хозяйству и ушла на кухню.
Гостья подошла к фортепиано и стала разбирать ноты.
В передней послышались шаги. В кабинет вошел Джорджо, увидел ее и остановился как вкопанный.
Она не слышала.
Профессор подошел ближе, заглянул ей в лицо и почти вскрикнул:
— Лаура!
Она обернулась, посмотрела на него и спокойно села у стола.
Джорджо оглянулся, наклонился над ней и сказал вполголоса, но с силой:
— Вы сейчас же оставите этот дом.
— Ну, вы не очень любезны, — ответила она насмешливо. — И, однако, если есть здесь кто-нибудь, имеющий право оставаться в этом доме в качестве вашей жены, то это я, и та… та дама, которая только что рекомендовала мне вас своим мужем, просто присвоила мои права.
Джорджо беспокойно стоял у двери.
— Все это вас не касается. Вы отказались от всего этого в тот самый день, когда покинули меня, по-моему, даже раньше, когда взяли себе первого любовника, — сказал он.
Она осталась совершенно спокойной и закинула назад свою голову.
— Да… И за то — полная свобода, — проговорила она с наслаждением. — И я даже приняла снова свою девичью фамилию.
— Свобода самки. — В его голосе слышалось горькое презрение. — И пользуйтесь ею, сколько вам угодно, но не смущайте моего счастья. Уже и того достаточно, что из-за вас эта женщина и мои дети лишены имени. Оставьте меня в покое, как я оставляю вас.
— А ведь вы меня все-таки любили, — протянула она дразнящим тоном.
Он пожал плечами.
— Да, любил. О, как любил! Когда я узнал о первой вашей измене, мне показалось, что мои боги опозорены, что мое отечество завоевано врагами; когда вы уехали, мне показалось, что моя жизнь окончена… Понимаете?
Она подняла на него глаза. Джорджо продолжал:
— Вас не было со мною! Вы разлюбили меня и не хотели больше знать меня! Я падал на колени и с криком протягивал руки за вами… за вами… А теперь я смотрю здесь на вас с таким равнодушием… с таким презрением!
Она снова опустила голову на стол и задумалась. Голос профессора задрожал злобой.
— И я нашел счастье в этой святой женщине, а потом в двух маленьких созданиях, которым не могу дать своего имени, но из которых я сделаю честных людей. А у вас, — он низко наклонился над ней, — а у вас никогда — слышите, никогда не будет этого утешения!
Она тихим голосом ответила:
— О да, мне тоже хотелось бы узнать счастье матери!
— Что-о-о?! — расхохотался он. — Вам? Да на что вам?
Да вы не знаете, что надо быть святою, как эта женщина, надо принести много жертв, чтобы не покраснеть в тот день, когда придется сказать своим детям: «Я родила вас, не будучи женою вашего отца!» Понимаете?
Она вспыхнула и выпрямилась.
— Вы слишком гордитесь предо мною своим счастьем. Берегитесь, чтобы мне не пришло желание испортить его, заявив этой женщине, кто я такая, и потребовав своих прав.
— Вы это сделаете?! А впрочем, что угодно. Будет лишняя низость с вашей стороны — и больше ничего.
В эту минуту через комнату пробежала маленькая девочка: у стола она остановилась и с любопытством взглянула на красивую даму с пышными золотыми волосами. Та потянулась было к ребенку, но профессор быстро схватил девочку на руки и вынес ее.
Вошел доктор с графом. Адриана вернулась и пригласила всех в столовую.
— Grazie [3], signora, — сказала Лаура, — но это невозможно. Мы сейчас уедем.
— Как? — в один голос изумились все, кроме вошедшего профессора.
Лаура тихо сказала графу:
— Я этого хочу, а причины объясню тебе потом.
Адриана была в отчаянии, апеллировала к доктору, мужу и графу, но гостья упорствовала. Тогда Адриана подошла к врачу и шепнула ему:
— Опять та же история. Она узнала, что я не жена Джорджо и не хочет оставаться у меня.
Граф и доктор ушли сдавать в багаж вещи. Гостья, Адриана и Джорджо сидели в комнате.
— Синьора, — начала Адриана, собравшись с духом, — отчего вы не хотите воспользоваться нашим приглашением? Оно от чистого сердца…
У нее в голосе послышались слезы.
— Право, это невозможно. Я тороплюсь в Неаполь, чувствую себя уже вполне хорошо и не хочу попусту беспокоить вас.
Все трое молчали с минуту.