"Одна прачка сообщает, что раньше она шила на машинке дамские жакетки, но заболела от работы. Теперь она делает петли в мужских рубашках, получая за дюжину 15 пфеннигов. В зависимости от количества заказов ее недельный заработок колеблется между 3 и 4 марками".
Бывший пастор Гере опубликовал в 1906 г. брошюру об изученных им условиях жизни и труда кустарей Рудных гор. Из нее мы узнаем следующие цифры о заработке домашних работников. Семья, занятая производством детских игрушек, состоящая из мужа, жены и в среднем двух или трех детей, зарабатывает 350, в лучшем случае 400 марок. Ткачи и прядильщики – 400 или 480 марок, гвоздари – от 450 до 500 марок. Заметим здесь в скобках, что 51 процент всего прусского населения имеет ежегодный заработок ниже 900 марок.
О жизни, которую вынуждены вести кустари Рудных гор, Гере сообщает:
"Нужда, никогда не прекращающаяся нужда – вот естественное последствие жалких условий труда для этого несчастного, бедного населения. В год они зарабатывают 350 – 400 марок, другими словами, в день 1 марку и 7 пфеннигов. А семья – заметьте – часто состоит из более чем пяти голов. Часто на долю каждого члена семьи приходится не более 20 или 30 пфеннигов. Этими деньгами приходится оплачивать жилище, одежду, отопление, освещение и прежде всего питание! Кто сам не видел своими глазами этой жизни, тот не поверит. И, однако, эти люди справляются с такой нелегкой задачей. Только не спрашивайте: как? Это возможно лишь при самой скудной пище. Главные ее предметы: хлеб, льняное масло (не маргарин, который для них слишком дорог, и уж конечно не масло), кофе (само собой понятно, цикорий, а не аравийский) и картофель. Картофель их главная пища. Его едят за ранним завтраком, за обедом и ужином. Главная кулинарная задача жен кустарей, занятых производством детских игрушек, состоит в том, чтобы с неослабевающей изобретательностью придумывать все новые картофельные блюда, дабы сделать картофель вкусным и сносным для стола малотребовательных желудков дорогой семьи. Мясо едят только в исключительных случаях и, разумеется, очень небольшими порциями. Не брезгуют они и кониной. Чаще позволяют себе роскошь покупки селедки. Селедку поэтому называют карпием Рудных гор".
Эти данные подтвердил потрясающим описанием один бедный ткач в собрании, в котором говорил пастор Гере.
"Мы, родители и дети, имеем только ту одежду, которая на нас. Недавно постучалась к нам в дверь коробейница, торгующая бельем и другим товаром. Она предлагала то одно, то другое, то и дело сбавляя цену. Мы – жена и я – качали головой, продолжая работать. "Или вам ничего не нужно?" – спросила наконец торговка грубым голосом. "Мало ли нам нужно, милая!" – воскликнула жена. Нужны нам рубашки, кальсоны, юбки, чулки, полотенца, простыни, всего нам нужно – да нет у нас ни одного гроша, чтобы купить все это".
Имейте в виду, вышеприведенный заработок кустарей Рудных гор относится не к середине истекшего столетия, когда выведенный из терпения народ сочинил стихи "Палачами являются господа Цванцигеры" (имя фабриканта), а к нашему времени. Еще в наши дни для тысячи семейств кустарей кусок колбасы из конины - настоящее лакомство!
Жилищные условия рабочих больших городов пусть иллюстрируют следующие цифры для Берлина.
Из 757 тысяч квартир, зарегистрированных в 1910 г. статистическим бюро, 218 тысяч состояли из двух комнат и кухни, 253 тысячи – из одной комнаты и кухни, 40 тысяч – из одной только комнаты, а 5 тысяч – из одной только кухни. Итак: 45 тысяч семейств в современном Берлине должны и ныне еще довольствоваться одной только комнатой, служащей самым разнообразным целям! Так как семья состоит в среднем из пяти человек, то, безусловно, недостаточны и квартиры, состоящие из двух комнат и кухни. Другими словами: более 2/з берлинского населения (515 тысяч из 757 тысяч хозяйств) ведут еще и в наши дни жизнь, недостойную человека.
Что делается в пролетарской квартире, видно из следующего описания Г. Сабата в статье "Einige Bilder die Hamburger Konfektion" ("Картинки швейного производства в Гамбурге". – Ред.), помещенной в профессиональном органе портных, в номере от 24 октября 1896 г.:
"Во дворе на улице Нидерн живет рабочий, работающий на один из первых модных магазинов. Если вы хотите посетить его квартиру, то вы должны сначала пройти узкий полутемный коридор, приблизительно десять метров длины, у входа с улицы он имеет в ширину один метр, в середине 86 сантиметров. Из коридора вы выходите в маленький двор, где находится знаменитый гамбургский дом-задворки. Узкая крутая лестница ведет к лежащей в первом этаже квартире. Лестница настолько крута, что необходимо быть при восхождении очень осторожным, иначе можно легко расшибить колени о ступеньки. Еще опаснее спуск.
По словам рабочего, они уже давно привыкли, что дети при этом непременно падают. Когда вы войдете в квартиру, вашим глазам предстанет картина нищеты. Обстановка самая бедная, какую только можно себе представить. Правда, квартира состоит из трех помещений, громко названных комнатами. Комната, служившая мастерской, была занята рабочим столом, машиной и шкапом, оставлявшими свободного места, едва достаточного для двух человек. В другой комнате стояли старый диван, служивший также постелью, комод, стол и пара стульев – для большего числа уже не хватало места. Третья "комната" не имела окна, была совершенно темной, получая воздух и свет из соседней. Она служила спальней и была так мала, что совершенно заполнялась двумя постелями. Вся квартира была так низка, что среднего роста мужчина мог без труда коснуться потолка. Семья, обитавшая в этой квартире, состояла из шести человек: отца, матери и четверых детей. Как красиво звучит в статистической таблице фраза: "Квартира из трех комнат в первом этаже". Но и здесь не все то золото, что блестит".
Если тем не менее позволительно утверждать, что под влиянием роста и силы их организаций экономическое положение рабочих повсюду постепенно улучшилось в сравнении с их положением в дни детства капитализма, то, с другой стороны, необходимо заметить, что в таких странах, как Испания и Италия, лишь сейчас вступающих на путь современного товарного производства, господствуют пока допотопные, ужасные формы массовой нужды.
В Испании, например, еще и теперь тысячи людей ночуют из года в год в пещерах, то есть в квартирах, которые беднейшие из бедных вырыли себе при помощи куска железа из песка и камня в окружающих города холмах и горах. Подобные пещеры встречаются в огромном количестве под Мадридом и в других местах. В своей цитированной выше книге Бернальдо де Кирос так описывает эти пещеры, их "роскошь", а также грозящие обитателям опасности:
"Главное место этих пещер находится ныне в Матане дел Принсипе Поп, на склоне, ведущем от пустынного и дикого Пассо дель Рейдо возвышенности Аренерос. Там толпа босяков и скитальцев, юных гольфос, бродяг, нищих и проституток поточили поверхность горы, чтобы выстроить себе свои пещеры. Существует два вида пещерных построек: спальня и собственно пещера. Последние иногда так просторны, что могут вместить дюжину и больше людей. Для их постройки, требовавшей немало терпения, гольфос пользовались ложкой или куском олова. Некоторыми такими пещерами, начинающимися от стены квартала, способными вместить целое капральство, они очень гордятся, как шедеврами инженерного искусства. Есть, однако, и немало пещер, разрушенных людьми или стихией.
В этих пещерах можно найти все нужное для жизни: циновки, посуду, даже книги из босяцкого быта. Мы нашли там "Бандитов королевы" Кондо и Саласара и "Хосе Мариф Эль Тельпрапилье" Фернандеса и Гонсалеса. Впрочем, этому факту не следует придавать особого значения, так как эти книги читаются охотно и простонародием. У входа в пещеру находится очаг. Здесь стряпают, чистят кухонную посуду и совершают туалет.
Две большие опасности грозят пещерным людям: оползни и наводнения. С ужасом вспоминается смерть "царицы гольфос", случившаяся вследствие оползня вблизи тюрьмы Модело. Во время страшных ливней опасность сбивает с толку даже храбрейших. С горных вершин низвергаются вниз настоящие потоки, заполняя все дыры, и спастись можно, только скатываясь вниз. Впрочем, это лишь редкие и короткие эпизоды в жизни пещерных людей. В продолжение скольких ночей находит здесь убежище жалкая толпа, живущая в беспорядочном смешении полов и возрастов. Часто заполнены даже отверстия для воздуха, устроенные каким-нибудь начитанным жильцом, узнавшим, сколько кубических метров воздуха нужно, чтобы человек мог дышать".