Именно там мы и оказались минут двадцать спустя. Уже не помню как, но мы умудрились затащить в дом одеяла, расстелили их на полу, и я сразу завалился спать. Правда, Катька мешала: пыталась раздеть меня, уверяя, что мне будет неловко ехать домой в помятой одежде. А ехать было нужно: я оставил там все необходимые принадлежности.
Конечно, Катерину развеселил тот факт, что я надел джинсы на голую задницу. Вообще, я этого не любил, но в клуб я шёл с однозначными намерениями, и трусы мне в этом деле были не нужны. Зато теперь приходилось спать голым. Делать этого не хотелось. Хотя мне вообще не хотелось спать. О чём я незамедлительно сообщил Катьке.
— Да ты, мой друг, совсем расклеился, — Катька улеглась рядом, успев стянуть с себя всю одежду, кроме трусов, и начала гладить меня по волосам. Как котёнка.
— Угу, — пробурчал я, уткнувшись носом в одеяло.
— Тебе точно нужно отвлечься, — вздохнула она.
Развернувшись на бок и подперев голову рукой, я недолго раздумывал, стоит ли это говорить или нет, но алкоголь внутри меня сделал своё дело.
— Отвлеки меня…
Катька удивлённо приподняла бровь, но потом усмехнулась, покачала головой и поцеловала меня в нос. Поднявшись на ноги, она направилась прямиком на кухню и достала из самого верхнего шкафчика коробку, о существовании которой знал только я. И, похоже, Катька. Вернувшись к расстеленному на полу одеялу, Катерина без долгих прелюдий уселась мне на живот, наклонилась вперёд и поцеловала меня, на этот раз в губы.
— Расслабься, Дим. Ты отвлекал меня, когда мне это было нужно, я отвлеку тебя…
— На то мы и друзья, правда? — усмехнулся я.
— Именно, — тепло улыбнулась Катька.
Она целовала меня очень нежно, едва прикасаясь, от одного уголка губ до другого. Мою попытку прикоснуться к ней тут же пресекла, буквально пригвоздив мои руки к полу. Намёк я понял, расслабился и больше не делал попыток взять инициативу в свои руки, давая Катьке делать с собой всё, что ей хотелось. Да и, честно говоря, мне именно это было нужно: просто расслабиться, просто получить физическую разрядку. В конце концов, почувствовать себя немножко лучше, чем ничтожеством.
Катька не торопясь спускалась вниз, целуя и иногда покусывая кожу… Я прекрасно понимал, что будь я в другом состоянии, то давно бы уже отреагировал на её ласки: они были очень тёплыми и нежными. Но… я был пьян, и в моей голове были совсем другие поцелуи. В какой-то момент мне стало бесконечно стыдно перед Катькой, что я использовал её в таких совсем неблагородных целях. Но её саму это, похоже, не особо волновало — в конце концов, она знала, на что шла, и шла на это добровольно.
Добравшись до самых чувствительных мест, Катька раздвинула мои ноги, уселась между ними и, едва касаясь пальцами, начала массировать мой член, который уже успел налиться кровью, но вовсе не так, как должен был бы. Слегка ожив в её руках, я расслабился, закрыл глаза, пытаясь сконцентрироваться на ощущениях, и потому не заметил, как Катька наклонилась ко мне и поцеловала в губы. А потом тихо, шёпотом проговорила:
— Ни о чем не думай, Дим. Вот просто сейчас не думай. Потом мы со всем разберёмся. Хочешь, мы его найдем и ещё раз трахнем, как последнюю шлюху? Или вообще забудем о нём раз и навсегда…
Не знаю, что в конце концов подействовало: то ли её слова, то ли манипуляции тонких пальчиков, но я на самом деле отключился, забылся и поймал себя на мысли, что мне нравится чувствовать Катькины губы на своем члене — собственно, как она там оказалась, я не заметил. Это было и не важно: она умело елозила язычком по уздечке, мягко сжимая яйца, отчего я полностью отключился от внешнего мира. Когда Катька взяла в рот головку целиком, я уже и думать забыл о каком-то Валерке или о том, что он сделал — я вообще забыл обо всём на свете, кроме горячего язычка, скользящего вокруг головки члена, и пальчика, который неумело проталкивался в мою задницу.