========== When you’re cold ==========
— Смотри-ка, — Уэйд тронул его за плечо. Они устроились прямо на траве, подложив под головы рюкзаки, и лениво наблюдали за облаками. — Видишь, вон то маленькое миленькое облачко прямо как ты! Клянусь, я даже могу различить две упругие булоч… ай!
Питер не удержался от смешка — Уэйд нахохлился, потирая бок, и показательно надулся. Питер мысленно начал обратный отсчёт: три, два… Долго злиться Уэйд не умел, он, при всех его недостатках, вообще был удивительно добродушным — и одно это уже разрушало стереотипный образ самого популярного парня в школе и капитана футбольной команды.
Уэйд вообще любил разрушать стереотипы.
— Слушай, — сказал Уэйд, стоило Питеру дойти до одного, — как насчёт того, чтобы свалить с уроков и перехватить по тако? Не делай такое лицо, тыковка, я же знаю, что ты обожаешь тако!
Он с умным видом сорвал какую-то травинку и сунул в рот.
— Уэйд, — строго сказал Питер, силясь удержать на лице серьёзное выражение, — если ты забыл, у нас через десять минут испанский. И кое-кто не был на нём уже две недели.
— Я прекрасно знаю испанский и без этих занятий! — моментально возмутился Уэйд. — Ке паса, амиго? Вамус комер!
Питер тяжело вздохнул и встал на ноги первым.
— Значит, я пойду без тебя, — предупредил он. Уэйд тут же выплюнул травинку и неохотно поднялся следом, подхватывая рюкзак.
— Хренов ты задрот, — проворчал он недовольно, взлохмачивая волосы, — никакой тяги к старому доброму риску!
— Я не хочу объяснять директору, что люблю тако больше испанского, — Питер всё-таки фыркнул, и Уэйд тут же расплылся в улыбке.
— Думаю, этот старый крот выпрыгнул бы из штанов, услышь он что-то вроде этого от такого у-у-у-умника, как ты! — пропел он. — Как же так, мистер Паркер? Я очень разочарован в вас! Сдайте значок!
Питер невольно хихикнул.
— Ага. А потом он посмотрит на тебя и просто…
Пауза.
— А ОТ ВАС, МИСТЕР УИЛСОН, Я НИЧЕГО ДРУГОГО И НЕ ОЖИДАЛ! — хором проорали они и расхохотались. Какая-то девочка помладше, проходившая мимо, вздрогнула и торопливо взбежала по школьным ступеням. Питер даже не обратил на неё внимания — смеющийся Уэйд сжал его плечо, и Питер даже через футболку ощутил волнующий, будоражащий жар его руки.
Он прочистил горло.
— Нам пора, — прозвучало всё равно хрипло, — я правда не хочу опаздывать. Это наш последний год, и…
— И я надеялся, что мы оторвёмся хотя бы напоследок! — проныл Уэйд, но послушно побрёл за ним следом. Уэйд всегда шёл за ним, даже если не хотел: в этом было что-то от совершенно собачьей привязанности к хозяину. И Питер не знал, чем он мог ответить на такую преданность. И чем он заслужил её.
— Мы можем перекусить после школы, — примирительно сказал он пару секунд спустя. Уэйд испустил долгий недовольный стон.
— Чёрт, малыш, у меня тренировка, — он даже остановился, и Питер, заглянувший ему в глаза, в очередной раз поразился выразительности его взгляда: у Уэйда даже ресницы обиженно подрагивали. — Я не могу её пропустить, тренер точно затолкает мне в зад мя…
— Я понял! — торопливо прервал его Питер. И успокаивающе сжал его горячую ладонь. — Всё в порядке, правда. В другой раз.
Уэйд неуверенно улыбнулся.
— Да, наверное. Эм… мы всё-таки пойдём на испанский, или ты решил потискаться со мной?
Питер залился краской и отпустил его руку, первым ринувшись к ступеням. Щёки горели, а сердце глупо и часто колотилось где-то в рёбрах; на секунду ему показалось, что он всё ещё ощущает кончиками пальцев шершавое тепло чужой ладони, но обогнавший его Уэйд открыл перед ним дверь с издевательским «Дамы вперёд», и это ощущение тут же исчезло.
Уже после занятий, нудных и скучных (по большей части потому, что их с Уэйдом расписание отличалось, и после испанского он умчался на физику, а Питер уныло побрёл на американскую литературу), пересекая школьный двор, Питер заметил компанию Флэша.
Флэш Томпсон был, пожалуй, самым неприятным человеком, которого Питер знал: Флэш возненавидел его с первого взгляда — то ли из-за ботанской наружности, то ли потому, что Питер имел наглость познакомиться с ЭмДжей, — а свою ненависть он проявлял вполне определённым способом.
До встречи с ним Питер действительно верил в то, что все эти байки про старшую школу — всего лишь выдумка.
До встречи с ним Питер правда думал, что его не запишут в лузеры и не изобьют на глазах у половины школы. Что хотя бы кто-то будет против, если это случится. Что хотя бы кто-то возмутится.
Но тогда, в свой первый учебный день, корчась на траве и задыхаясь, он усвоил кое-что новое.
Всем насрать. Всем насрать, если тебе разобьют нос, всем насрать, если тебе сломают руку. Богатые популярные ублюдки всегда остаются безнаказанными.
Да, вот что он усвоил.
Эту истину Флэш вбивал в него день за днём — в мужском туалете, в коридорах, в кабинетах…
Пока это не увидел Уэйд Уилсон.
Только перейдя в старшую школу, Питер сразу мысленно разграничил тех, с кем общаться было можно, с теми, к кому было лучше вообще не приближаться. Уэйд попал во вторую категорию. Не поймите Питера неправильно; Уэйд был популярен, Уэйда любили, Уэйду всё прощали (так же, как прощали Флэшу). Он принёс школе кубок победителя штата в прошлом сезоне, забив решающий гол, и, пожалуй, не было ни одного человека, который не хотел бы подружиться с ним.
Кроме Питера.
Но именно Уэйд Уилсон, который, по мнению Питера Паркера, был ублюдком почище Флэша, перехватил занесённую для удара руку Томпсона и мягко сказал:
— Отстань от него.
И Питер точно не ожидал, что Флэш послушается. Что он осмелится лишь на разъярённый взгляд и на плевок, угодивший Питеру в подбородок: унизительный, гадкий, мерзкий плевок, который, тем не менее, был в тысячу раз лучше сломанной челюсти.
Ещё меньше он ожидал, что после, когда Томпсон с дружками свалят, Уэйд поднимет его учебники, выбитые Флэшем из его рук и разлетевшиеся по полу, и дружелюбно спросит:
— Ты в порядке?
И ещё в миллиард раз меньше он ожидал, что Уэйд Уилсон станет его другом.
Так или иначе, его больше никто не трогал — даже сейчас Флэш лишь взглянул исподлобья и выкрикнул, подбадриваемый улюлюканьем своей шайки:
— Что, твой ёбырь бросил тебя, принцесса?
Питер отвернулся и прибавил шагу.
Что ж, к такой малости, как оскорбления, можно было привыкнуть. Конечно, он мог бы сказать Уэйду, и тогда Флэшу бы не поздоровилось: Уилсон был патологически привязан к Питеру, таскался за ним всюду (поначалу это жутко раздражало), чесал языком, вне зависимости от того, слушал его Питер или нет, садился рядом на совместных занятиях…
Узнай он, что Питера кто-то обижает, и от этого кого-то не осталось бы мокрого места.
Но Питер совсем не хотел, чтобы у Томпсона был лишний повод думать о нём как о безвольном, слабом, неспособном самостоятельно дать ему отпор хлюпике, прячущемся за плечом Уэйда.
Так что ему оставалось лишь опустить голову и поторопиться.
(И надеяться, что глупая мысль если бы то, что сказал Флэш, было правдой хотя бы отчасти, если бы они с Уэйдом были чем-то большим, чем просто друзья не заставила его покраснеть.)
Он потёр виски.
Нет, об этом думать не следовало.
Пожалуй, стоило сосредоточиться на завтрашнем тесте по экономике. Да, определённо.
***
— Пити! — весёлый цветной ураган налетел на него, стиснул в объятиях, и Питер охнул, всерьёз опасаясь за сохранность своих рёбер. Уэйд отстранился, разулыбался (никто больше не умел улыбаться так, по-детски доверчиво и искренне), зачастил:
— Мы прошли, Пити, мы прошли! Представляешь?
Ему потребовалась целая минута на то, чтобы понять, о чём речь. Да, точно, команда Уэйда вышла на новый этап. Школьный кубок страны… звучало здорово. Пусть даже грядущий матч и выводил только в полуфинал. Уэйд просто сиял: весь, от светлых прядей до давно потерявших белизну носков кед, лучился счастьем. На него такого смотреть было почти больно, как на солнце, но Питер знал наверняка: он будет смотреть даже если заболят слезящиеся глаза.