— Слушай, меня просто здорово приложил об землю тот громила, — недовольно сказал Уэйд. — Мне правда жаль, что ты это увидел, но… ты зря волнуешься. Всё нормально.
— Нормально?! — Питер повернулся к нему, цепляясь за шарф, как за спасительный круг. — Ты идиот! Просто идиот! Ты не должен был выходить на поле!
Взгляд Уэйда стал острым и жёстким.
— А кто вышел бы вместо меня? — спросил он неожиданно резко, и Питер едва не отшатнулся: он не ждал такого тона. — А? Может быть, ты? Или ЭмДжей? Питер, я капитан команды!
— И победа в дурацком матче значит для тебя больше твоего собственного здоровья? — ровно спросил Питер.
— Мы столько тренировались, — с неожиданной злостью ответил Уэйд, — и я не мог позволить этому… недоразумению всё испортить.
— Недоразумению.
Питер поднялся на ноги и скривил губы в усмешке.
— Знаешь что, Уэйд, — хрипло сказал он, — я не хочу больше ходить на твои матчи. Потому что мне… — ему пришлось сжать зубы, чтобы в голос не прорвалась стыдная дрожь. — Потому что мне страшно за тебя.
— Питер…
— Я знаю, ты горишь этим, — он отвернулся и яростно сдёрнул шарф с шеи. — Я знаю, футбол для тебя всё. Но ты… ты не можешь просто подставлять себя под удар, не задумываясь о последствиях! Ты хоть знаешь, насколько опасен геморрагический инсульт?
— Не уверен, что я знаю, что это вообще такое, — пробормотал Уэйд себе под нос. Питер издал истеричный смешок.
— Просто… просто думай своей тупой головой. Ни одна победа не стоит твоего здоровья, — сказал он, и его губы всё-таки дрогнули.
Уэйд изменился в лице.
— Питер… — начал было он, но так ничего и не сказал. Только кивнул. И украдкой потёр переносицу. — Хорошо, но я ничего не обещаю.
Питер скомкал шарф и швырнул ему в лицо.
— Ты ублюдок, Уэйд Уилсон.
— Шоколадный милкшейк может изменить твоё мнение?
Секунду Питер разрывался между всхлипом и смехом. Но в итоге всё-таки рассмеялся, хотя и нервно.
— Два милкшейка и никаких разговоров о футболе в течение недели.
— По рукам.
========== I’ll be there ==========
— Что будет потом? — спросил Уэйд внезапно.
Он часто задавал такие вопросы, которых от него Питер совсем не ждал. Не ждал Питер и этого — поэтому только моргнул, рассеянно поглаживая большими пальцами круглые рычажки джойстика, и переспросил, не отрывая взгляда от приставки:
— В каком смысле?
Уэйд раздражённо ткнул на кнопку, и его герой снёс питеровскому голову. Питер отшвырнул джойстик.
— Я имею в виду… — Уэйд на него не смотрел и не улыбался. — Что будет после школы?
Питер хмыкнул.
— Колледж, я полагаю.
— Ты же меня понял, — Уэйд взглянул на него коротко и остро, и Питер раздосадованно вздохнул. Такие разговоры он не любил. По большей части потому, что и сам задавался такими же вопросами. Он потёр лоб, уселся поудобнее на кровати (ему хватило бы одного едва заметного движения, чтобы придвинуться ближе к Уэйду, но он не решался) и осторожно дотронулся до чужого плеча.
— Уэйд, послушай, — выдохнул мягко и тихо. — Неважно, куда мы оба поступим, пусть нам придётся учиться в разных городах, пусть даже в разных штатах, это не будет означать конец нашей дружбы. В конце концов, всегда можно приезжать в Нью-Йорк на каникулы.
У него сжалось сердце: Питер совсем не хотел разъезжаться. Он с трудом представлял себе, что будет после школы. Он только знал, что там, куда он поступит, не будет Уэйда: вечных дурацких шуточек, тёплых улыбок, дружеских подколов. И того болезненного и сладкого чувства где-то в животе не будет тоже.
Что тогда остаётся?
Повисшее молчание не решался прервать ни один из них. Наконец Уэйд со вздохом отложил джойстик и растянулся на кровати. Ткнулся виском куда-то Питеру в бедро и замер так, прикрывая глаза. Если бы у Питера только нашлось немного смелости дотронуться до него…
Он понял, что правда сделал это, лишь спустя пару мгновений. И залился краской. Но Уэйд даже не дёрнулся и глаз не открыл: только чуть повернул голову, так, чтобы Питер мог скользнуть пальцами по его волосам. И устало выдохнул:
— Я выжат, как лимон.
Питер украдкой вздохнул. Зачем-то уточнил:
— Из-за учёбы?
Хотя и знал уже, догадывался, что это неправда. Но Уэйд только угукнул.
— В любом случае, не время хандрить, — решительно сказал Питер, когда тишина стала невыносимой. — Предлагаю заказать пиццу и устроить марафон Звёздных войн.
Уэйд подскочил на кровати (Питера кольнуло секундным ощущением утраты) и закивал так отчаянно, что Питер всерьёз забеспокоился за его шею.
— Сырная или пепперони? — деловито спросил Питер два эпизода и один ожесточённый спор по поводу Падме спустя. Уэйд, разлёгшийся на животе и подсунувший себе под грудь подушку Питера, крепко задумался. Питер тяжело вздохнул. — Понял, возьму две.
— Ох, пирожочек, ты просто мысли мои читаешь! — восторженно вякнул Уэйд, потирая переносицу. — Клянусь, был бы ты девчонкой, я бы позвал тебя замуж!
Питера как током ударило.
Значит, в этом было всё дело? Питер просто был парнем, и поэтому…
Он попытался улыбнуться, но получилась только кривая усмешка. Чёрт, ему стоило уже научиться контролировать выражение своего лица.
— В Америке легализованы однополые браки, — бросил он насмешливо, силясь вернуть себе невозмутимость. Уэйд, к счастью, не видел его лица — Питер стоял спиной к нему, всё ещё сжимая в пальцах смартфон.
Так или иначе, Уэйд ничего не ответил. И Питер не знал наверняка, что он по этому поводу испытывает: облегчение или разочарование.
***
Питер ненавидел американскую литературу.
То есть, разумеется, саму литературу он любил — но учитель, дотошный въедливый старикашка, раздражал его до зубовного скрежета. На его уроках больше всего хотелось заснуть — монотонный дребезжащий голос убаюкивал, но мистер Купер (о, как он гордился своей фамилией) никогда не прощал тех, кто рисковал клевать носом на его занятии. Для старика у него была просто феноменальная память.
Глаза Питера ме-е-едленно закрывались. Он подпер голову кулаком, но помогло слабо — спать всё равно хотелось немилосердно. Ночью Уэйд предложил совершить набег на ближайший Макдональдс, и рассудительный рациональный Питер, который прекрасно знал о вреде фаст-фуда, рванулся с ним навстречу трансжирам. А потом они шатались по Нью-Йорку до рассвета.
Наверное, этот придурок вообще не ложился, подумал Питер с неожиданной нежностью. Будто в ответ на его мысли, телефон коротко завибрировал. Питер украдкой покосился на мистера Купера. Тот увлечённо вещал что-то о творчестве колонистов. Решившись, Питер скрючился за партой, пристроив телефон под столешницей.
Разумеется, это был Уэйд.
«эй, кроха, сгоняем в кинцо после школы?»
Питер закатил глаза и улыбнулся.
«Разве что в кинцо под названием «домашняя работа». Уэйд, тебе могут влепить неуд по биологии. Так что считай, что обзавёлся репетитором.»
«уху! а мы будем проходить тему размножения?»
«Ага. Наглядно объясню эту тему на примере твоей головы и учебника.»
«обещай, что, как приличный человек, женишься на мне, если моя голова забеременеет!»
Питер хихикнул в кулак и торопливо выпрямился под пронзительным взглядом мистера Купера. Посверлив его глазами пару секунд, старикашка всё-таки отвернулся, и Питер облегчённо вздохнул, торопливо набирая ответ.
«Ты придурок, Уилсон.»
«знаешь, ты мог бы быть и повежливее с будущей матерью!»
Питер всё-таки не сдержался и прыснул.
— Мистер Паркер, — буркнул старикашка, недобро прищурившись, — если вы готовы рассказать всему классу, что вас так рассмешило в биографии Ирвинга, прошу.