— С-сука… тебе это с рук не сойдёт, Паркер.
Тяжело дышащий Питер посмотрел на него со злостью и отчаянием. Флэшу понравилось сочетание, Флэш оскалился, Флэш пружинисто шагнул к нему…
— Сколько раз я должен был тебе повторить, — мягко произнёс кто-то со ступеней, — чтобы ты отвалил от него?
— Уэйд… — слабо выдохнул Питер. Но Уэйд не смотрел на него. Уэйд, приблизившийся к ним на расстояние пары футов, смотрел только на Флэша, и взгляд у него был недобрый. Даже с учётом того, как паршиво он выглядел в последнюю неделю, Уэйд казался опасным и сильным хищником, готовящимся к рывку.
Несколько секунд они сражались взглядами.
Наконец Томпсон недовольно скривил губы и отвернулся.
— Следи за своей принцессой получше, — бросил он сквозь зубы, проходя мимо Уэйда и задевая его плечом.
— Ты в порядке? — спросил Уэйд, стоило Флэшу скрыться с их глаз. Питер потёр шею, скривился, но кивнул. Что сказать, он не знал: он мог бы поблагодарить, мог бы потребовать объяснений странному поведению Уэйда, но…
Ему было страшно.
Он не знал, сколько Уэйд простоял на крыльце школы. Сколько он успел услышать.
И если Уэйд слышал то, что сказал Флэш…
— Ладно, — неловко проговорил он, проводя ладонью по ноющему затылку. — Я… спасибо.
Уэйд моргнул.
— Глупости, Пити, — со странной мягкостью в голосе ответил он и улыбнулся. Белозубо, весело… но Питер знал Уэйда как облупленного. И эта улыбка не могла провести его.
— Тогда, может, поговорим? — ровно спросил он, прикусывая щёку изнутри. И тут же поднял руки. — Если не хочешь ко мне или к тебе — о’кей, мы можем найти какое-нибудь кафе и…
Уэйд смотрел на него со странным голодным выражением, как будто запоминая напоследок. Но стоило Питеру шагнуть к нему, это выражение сменилось другим. Эмоция, вспыхнувшая в глубине глаз Уэйда, пропала в секунду, но Питер успел распознать её.
Страх.
И это было больно.
— Уэйд, — мягко сказал он, не решаясь прикоснуться, — Уэйд, я просто… я просто хочу понять, в чём дело. Чем я виноват перед тобой или… боже.
Питер запустил руку в волосы, отворачиваясь.
— Чем могла провиниться такая булочка? — проворковал Уэйд, и Питер в эту секунду почти возненавидел его привычку превращать всё в фарс. — Такая очаровательная маленькая булочка, как Пити! Нет, дело совсем не в ней.
— Вот, значит, как.
Питер вцепился в лямку рюкзака. Сейчас он предпочёл бы остаться с Флэшем — ловить удары, не имея ни шанса защититься, сглатывать соль и металл. Только не… только не так.
— Нет, — вдруг сказал Питер твёрдо, встряхивая головой и сжимая зубы. Нет, он не будет бесхребетной тряпкой, не сейчас. — Пойдём.
— Что? — Уэйд посмотрел на него растерянно, но Питер уже решился: он схватил Уэйда за руку и потащил за собой. Уилсону ничего бы не стоило высвободиться из столь ненадёжного плена — всего лишь тонких пальцев, стиснувших его запястье. Но он почему-то сдался и покорно побрёл следом.
Питер не хотел думать о том, чем могла быть вызвана подобная послушность.
Питер вообще не хотел думать об Уэйде. Не сейчас — он боялся, что тогда растеряет запал и все слова, скопившиеся под языком, а это…
Ему повезло, что он жил совсем рядом со школой. Ему повезло, что Уэйд не пытался отговорить его.
Уэйд вообще шёл молча. И это пугало.
Питер так, чёрт возьми, боялся. Если бы этот придурок только знал.
— Давай, вперёд, — сказал он хмуро, вталкивая Уэйда в квартиру первым и захлопывая за ними дверь. Прижался к косяку. Нервно выдохнул. Вот теперь… теперь мужество отказало ему.
Уэйд стоял молча, спрятав руки в карманах джинсов, нахохлившийся и измученный, и смотрел на него.
Питер провёл по волосам дрожащей рукой.
— Может, чаю? — по крайней мере, голос не подвёл его.
Уэйд безразлично пожал плечами, и Питер со вздохом кивнул в сторону кухни. Им обоим следовало успокоиться, так что он заварил ромашковый. Пальцы немилосердно дрожали.
— Пей, — сказал он хмуро, вталкивая Уэйду в руки чашку. И разом ополовинил свою. Прислонился бедром к кухонному столу, прикрыл глаза. И выпалил:
— Послушай, если ты больше не хочешь со мной общаться, ты можешь сказать прямо.
Уэйд, сделавший глоток, подавился чаем. С трудом справившись с кашлем, он вскинул голову и переспросил:
— Что?
Питер нервно потёр ободок чашки.
— Ты слышал. Я просто… я просто не понимаю, что происходит. Почему ты… мы же всегда…
Ромашка не помогала. Сердце взлетело до горла.
— Малыш, — сказал Уэйд мягко, — дело не в те…
— А в ком тогда?! — рявкнул Питер, с грохотом опуская чашку на столешницу. — В тебе? Не смеши меня, Уилсон, я прекрасно знаю все эти отговорки! Мне нужна причина! Мне нужно, чёрт возьми, понять, что с тобой такое! Думаешь, ты можешь так поступить со мной? Просто перестать… перестать…
Горло сдавило спазмом.
Питер рухнул на стул, как подкошенный, и закрыл лицо руками.
— Я не знаю, — сказал он глухо, — я не знаю, как объяснять тёте Мэй, что ты не придёшь, потому что больше не хочешь меня… со мной… я даже не знаю, как объяснить это себе самому!
Уэйд вскочил, чудом не обернув на себя чашку, схватил Питера за руку, стиснул запястье горячими пальцами, хрипло прошептал:
— Нет, нет, всё не так. Я бы никогда…
— Ты бы никогда что? — Питер поёжился и вцепился зубами в нижнюю губу.
— Я бы никогда не бросил тебя, — сказал Уэйд неожиданно серьёзно, едва ощутимо касаясь большим пальцем его вены. Питеру взвыть хотелось от этого робкого, неловкого прикосновения. — Но, Пит, послушай… я не могу. Просто не могу.
Питер закрыл глаза, силясь выровнять дыхание. Хотелось по-девчачьи разреветься, ринуться Уэйду в объятия, вжаться мокрым лицом ему в шею…
Глупые, стыдные желания.
— Тогда в чём дело? — спросил Питер почти ровно. — Всё же было хорошо. Всё же… ты готовился к полуфиналу, и…
— Было. Но…
— Что-то случилось?
— Да, — тихо согласился Уэйд, выпуская его руку, и Питер едва не всхлипнул от острого, отчётливого ощущения потери. — Что-то случилось.
Уэйд отвернулся. Питер несколько секунд сверлил взглядом его широкую спину, обтянутую красной тканью худи, потом всё же решился. Встал, надеясь только, что подкосившиеся ноги не поведут его в самый ответственный момент, шагнул ближе… робко коснулся ладонью чужой лопатки. Уэйд не пошевелился, только окаменел под его рукой, словно боялся, что Питер может сделать ему больно.
— Уэйд, послушай, — сказал Питер, сражаясь с желанием прижаться к нему всем телом, зарыться носом в светлые волосы, втянуть запах тела и Уэйда, — это не… неважно. Что бы это ни было. Наша дружба… я… я слишком дорожу ею. А ты пытаешься её уничтожить.
— Нет! — Уэйд вздрогнул, дёрнулся, будто собирался повернуться к нему лицом, но всё-таки остался на месте, повинуясь тихому «ш-ш-ш» и прикосновению второй ладони. — Всё не так, Питер, я не…
— Я знаю, — легко согласился Питер, хотя, конечно, он не знал и потому боялся. — Ты просто… ты просто можешь поделиться со мной всем. Любой проблемой. И мы придумаем, как её решить. Вместе. Как всегда.
— Как всегда, — эхом откликнулся Уэйд. Осмелев, Питер обнял его поперёк живота и всё же прижался пылающим лбом к лопаткам. Голова шла кругом — от близости Уэйда и страха. Сумасшедшее было сочетание.
— Уэйд, пожалуйста, — мягко шепнул Питер. — Я всю неделю думал, что я… надоел тебе или…
Уэйд молчал.
Сердце Питера бухало где-то в животе, яростно вколачиваясь в рёбра. Разочарованный и уязвлённый этим молчанием, он разжал руки, шагнул было назад…
Развернувшийся к нему лицом Уэйд схватил его за запястья так крепко, что это было даже больно. Но Питер не зашипел и не попытался вырваться — только поднял голову.