— Я такого не говорил.
— Это я анекдот цитирую: или получится, или нет. И я хочу… я должен быть уверен, что из любой самой глубокой задницы экипаж благополучно вернется.
— Даже так? Ну что же, держите мою подпись. А если потребуется моя поддержка, скажем, в личном общении, то обращайтесь в любое время. Здесь разница с Москвой сколько, пять часов? В общем, в любое время дня и ночи…
Глава 31
Вот что умели делать в Советском Союзе, так это быстро строить, и особенно — строить что-то, связанное с обороной страны. Вот понадобилось стране выстроить новую площадку для запуска тяжелых ракет — и страна за два года ее выстроила. Немного к югу от города Свободный, рядом с авиабазой Украинка. А выстроила ее страна именно там потому, что ракеты, которые с нее запускать предполагалось, решили возить на площадку самолетами — и Роберт Людвигович нужный самолет построил. Простой такой самолет, в трюм которого ракета (точнее, ступень этой ракеты) влезала целиком — и самолет мог эту ступень с завода прямо на полигон привезти, за шесть тысяч километров (хотя до полигона лететь было все же гораздо меньше). А еще самолет мог на эти шесть тысяч километров притащить восемьдесят тонн груза (а сто тонн — таскал всего на две тысячи восемьсот). Но самолет понравился не только ракетчикам, так что для его серийного производства тоже строили новый завод — в Акмолинске. Первые машины собрали в Ташкенте, но сначала всеобщее недовольство вызывало количество брака в производстве (на каждой из трех изготовленных машин было обнаружено свыше тысячи недоделок и в правительстве решили, что проще новый завод выстроить с меньшим числом «местных специалистов»), а затем Ташкент так тряхануло! То есть его тряхануло когда Акмолинский завод был уже почти построен, землетрясение лишь ускорило «переезд производства» — но пока небо бороздило лишь четыре (из заказанных полутора сотен) машин. Но две из них строго по расписанию возили всякое из Монино в Украинку…
Вообще-то все изделия «космического назначения» в стране проектировались так, чтобы из было можно довезти куда надо на поезде — но у поездов есть куча недостатков. И главный — вагон колесами по стыкам рельсов стучит и груз из-за этого трясется. Конечно, есть в вагоне рессоры, а для особо нежных грузов можно и внутри вагона всякие амортизаторы установить. Но если есть возможность колесами по ракете не стучать, то глупо этим не пользоваться.
А еще поезда — они едут долго, а вдоль путей могут всякие иностранные шпионы усесться поудобнее и подглядывать, а что это такое в вагонах туда-сюда возят? Вроде как глупость звучит и паранойя, однако МГБ примерно два-три раза в год ловило граждан, собирающих (за мелкую мзду) информацию о проходящих по Транссибу грузах. И мзда на самом деле была мелкая: летом шестьдесят четвертого, например, арестовали сортировщицу из Тайшета, которая списки грузов сдавала англичанам за пиво в жестяных банках, за полдюжины таких банок в месяц…
Когда Николаю Семеновичу рассказали об этом казусе, он поинтересовался:
— А у нас выпуск пива в банках не стоит наладить?
— Нет, — ответил ему Пантелеймон Кондратьевич, — в Минпищепроме эту идею уже рассматривали и пришли к выводу, что гораздо дешевле будет делать банки из лавсана. Они лавсан пробовали использовать для изоляции металла банок от продуктов, но выяснили, что с ним можно и без жестяных банок обойтись. Сейчас налаживают производство, потому что оказалось, что лавсан, который из угля в больших количествах уже производится на Черногорском и Новокузнецком заводах жидкого топлива, получается дешевле и жести, и даже стекла…
Вообще-то подобных «шпионов» иногда выходило использовать даже с пользой для страны: так, например, через одного любителя красивой жизни американцам удалось слить информацию о том, что Глушко попробовал использовать в двигателе от УР-500 пентаборан и этим увеличил тягу (и удельный импульс ракеты) более чем на семь процентов. И сам Валентин Петрович по этому поводу заметил:
— Если американцы купятся, то они потеряют минимум год в своей лунной программе, а возможно и больше.
— Это почему? — удивился товарищ Патоличев.
— Это потому. Владимир Николаевич, когда я ему предложил использовать в ракете пентаборан, разве что матом меня не покрыл с ног до головы. Потому что мощь ракеты, конечно, возрастает — но, как он сказал, космонавт почувствует, что пришла пора помирать только на полпути к Луне. Отравление проявляется только часов через сорок после вдыхания этой гадости — а специалисты Бармина сказали, что исключить утечки — минимальные, но достаточные чтобы отравить всех вокруг — при заправке ракеты они физически не в состоянии. Так что будем работать, как и раньше, с гептилом.