77. Вот у нас отец имал суседко-то. Его стал давить суседко. Он-де встал и пальцы ему в рот, поймал его, держит: «Девки! Девки! — Мы две девушки были. — Давайте огонь доставайте!» Мы закопошились, а он-де как подёрнется, только пальцы сщупкали, убежал. Ну я уж такое не встречала, никто меня не давил. (16)
78. Пришла раз с вечеровишша на полати, еще поела. Чую, как ввернет по полу веретенушко. А ишшо синенький маленький огонек горит. Я чё-то взяла и голову высунула — так все и пропало. А утром-то я спрашиваю: «Ктось вчера прял?» — «Никто», — говорят. «Идите смотрите, у кого прялка в сосках». Посмотрели, дак вся бородка исполосована. Не благословясь веретено оставили. Вот как. (93)
79. Мама пряла. Они с отцом спали на кровати, а мы на подстилке — все ребятишки. Когда мама придет в прялочную, положит под столик простеночный пряслицу, тогда идет спать. Так вот, мы спали, я приоткрыла глаза. Зимой темно, вижу: идет из-под голбца маленькая бабка в сарафане и рубахе, в платочке. Подходит, берет прялку и начинает прясть, потом положила и пошла. Я поползла за ней на четвереньках, она ушла в голбец. (100)
80. Есть, говорят, суседиха-то. На пряснице она прядет. Было раз у меня. Я прясницу не перекрестясь поставила, она села и прядет, а веретешко так выговаривает: жар-р, жар-р. Страшная она. (61)
81. Домовой предвещает беду, он в каждом доме есть. Один раз бабушка рассказывала: сплю-де и слышу — жужжит веретено, а кто прядет у меня, боюсь посмотреть. Потом все-таки глянула и вижу, что на шестке свеча горит. Подняла голову, а там женщина сидит, суседка-то. Прядет да прядет. Бабка молиться начала: «Господи, помилуй, мя, грешную». И не стало ее. А после этого корова у нас пропала, спряла корову-то. А пряла-то она бойко. (45)
82. Домовой-то топат, шаги страшные. Ухат человек. А еще пряха он. Спали я да Татаркиных сестра. Вместе лежим. Она мне и говорит: «Ты, Манюшка, спишь? Слышишь, за пряхой шерсть прядут?» Пошли мы посмотреть. А суседко-то уже много на веретешко напрял. Намусолил сильно. Но самого-то мы не видели, не успели. (126)
83. У меня был ребенок, ездили крестить в Камгорт. А раньше зыбки были, — вы уж их не видели, — зыбки эти весятся против печки. Из-под печки вдруг вылетит — и под зыбку, и под лавку — одна курица и вторая. А кто их гонял? И никто не гонял. Я сколько жила, такое не видела. Суседко, не иначе. (2)
84. Ночью, перед тем как Сережу взять на фронт, ветер задул в избе. Курицы в доме под шишком жили за печкой. Спать легли на печку, ветер задул, раздался мужской голос: «Что вы делаете!» И кто-то курицу из-под печки выкинул в угол комнаты. Встали. Курица сидит, а ветра не стало. Потом мужа забрали в военные лагеря, еще до войны. На войне он погиб. (43)
85. Дворовому хозяину напрашиваться надо, когда скотину запускаешь тожо. Ведь вот старики говорят: берешь лошадь или корову, заведешь во двор. «Пусти, дворовой хозяин, мою скотину. Пой, корми и ухаживай!» — скажешь ему. Скотина не пужается, ухаживает он за ней. Он ее не принужат, а не напросишься, он ее изнурят, корм у ее берет, ее морит и на ей ездит. Она вся мокрешенька во дворе. Это есть таки факты. (13)
86. Брат мой видал суседко. Братишка мой, семнадцать лет ему было, шел как-то домой поздно вечером с улицы. Видит: суседко сено кобыле дает. Из себя он — маленький старичок. Видно, суседко любил кобылу. (87)
87. Вот у нас раньше было тут. Уехали у нас одне, никого дома не осталось, а скотина-то не ревет. День прошел, другой. Вот соседи-то и решили подсмотреть, в чем тут дело-то. А того не знают, что это домовой с домовихой всю скотину кормили. Глянули они во двор, а там домовой с домовихой катаются. Вот и поняли, почему скотина не ревет, кто ее поит, кормит. А суседко на всех обиделся и ушел со своей суседкой из дома. Так скотина потом три дня ревела — смотреть-то за ней некому стало. Вот так у нас было, а щас этого нет ничего. (107)
88. Суседко в каждом доме есть. Он дом метет. Суседко, которую скотину не залюбит, по конюшне гоняет. Нужно пеструю лошадь иметь, такую не гоняют. У одного мужика лошадь была. Она каряя. Ничего не ела. Он придет в конюшню, а она едва живая. Потом он эту лошадь продал, купил худенькую, но пегую. Она стала, как печь. (113)
89. А мы вот только скотинушку покупали, заводили ее в хлев, говорили: «Суседушко, матушко, прими-ко мою скотинушку. Люби ее, уважай ее!» А иногда утром станешь, ну корова вся сырая, вся в мокре. Или у меня коза была. Утром пришла во двор — чудо: сено было как-то сплетено и к ноге привязано. Я думаю, чё это у меня коза ногу волочит? Посмотрела: веревка навязана, ее ведь и не развяжешь, так выплетено было. Пришлось разрезать. Но так руками не сделать. Чё-то это есть! (97)