(И боле всё. Верно срубил буйну голову).
158
САМАРЯНОЧКА
Жила-была молода вдова
(Где она была, место не обозначено),
Молода вдова самаря́ночка
(Самари́я — область была в прежно время).
Было у ей девять сынов — ясных соколов,
А десята была дочь, да бела́ лебедь.
5 Братья сестру возлеле́яли,
Возлеле́яли, сами и розбой ушли,
Во разбой ушли да во розбойнички,
Во носьни́, денны́ да подорожнички.
Уж как мать-то дочку да выро́стила,
10 Она выро́стила, вза́муж выдала
За того ли купца за морянина.
Они год живут, они два живут,
Они на́жили себе ма́ла детишша.
Захотелось моряночки в гости к матери,
15 Запросила она мужа моря́нина:
«Уж ты муж, ты муж да муж кормилець мой,
Ты свези-ко меня да в гости к матушке
Показать мне своё́го ма́ла детишша».
Тут как муж-то ей да не ослушалсе,
20 Он бежал тогды да на широкий двор,
Он брал-то лошадушку неезжа́лую,
Неезжа́лую брал, постухмянную
(Не ленива лошадь — хорошая),
Одевал на ей сбруду шелко́вую
И одевал на ей он уздечку серебряну,
25 Запрягал он ей в сано́чки клено́вые,
И садил он по правую руку молоду жену,
А ма́ла детишша садил во серёдыши.
Только видели его си́дучи,
А не видали его е́дучи, —
30 Только в чисто́м поли да курева́ стоит.
Вот они день едут до вечера,
Настыгает их ночка тёмная.
Становил-то морянин бело́й шатер,
Вот белой он шатер поло́тняной.
35 Привязал-то он лошадочку к столбу точёному,
К столбу точёному, к столбу золочёному,
Насыпал-то он пшеницы белоя́ровой;
Тогды ложилсе-то морянин во бело́й шатер,
Ложил моряночку-ту во праву́ руку́,
40 Ма́ла детишша во серёдыши.
Уж как не шум шумит, да не гам гамит, —
Приезжали-то тут разбойнички,
Как разбойнички, носьни́-то, денны да подорожнички.
По́ плеч голову-ту срубили у морянина,
45 Мала детишша-то убили о сыру́ землю́,
А моряночку-ту они во полон взяли́.
(Тут я петь забыла: тут я смешаюсь, не знаю, как начать).
И старшо́й у ей стал выспрашивать:
«Ты скажи-ко, скажи, моряночка,
Ты какого роду, какого племени?»
50 И вот она тут ему и рассказала:
«Как жила-то жила да заморяночка,
У ей было сыновьей девять ясных со́колов,
А десята-та была дочь да бела́ лебедь.
Уж как братья те сестру возлеле́ели,
55 Возлеле́ели, сами в розбой ушли,
Во розбой ушли, да во розбойнички,
Во носьни́-денны да подорожнички.
Тут мать меня да выро́стила,
Она выро́стила меня, взаму́ж выдала
60 За того ли вот за купца да за морянина.
Уж мы год жили, уж мы два жили́,
Уж мы на́жили себе ма́ла детишша, —
Захотелось мне в гости к матери.
Уж как муж-то меня не ослу́шалсе,
65 И он шел-то ведь да на широкой двор,
Выбирал-то он лошадку неезжа́лую,
Неезжа́лую, постухмянную,
Одевал-то он сбру́ду шелко́вую,
Надевал-то ей уздечку серебряну
70 Надевал-то ей седельце черкасское,
И садил он меня во праву́ руку,
Ма́ла детишша во серёдыши».
Тут моряночка заплакала.
Тут главный-от сказал да таковы слова:
75 «Вставайте-ко, братьица родимые,
Уж каку-то мы беду наделали,
Мы наделали и нагре́зили,
По́ плець голову срубили у любимого у зятелка,
О сыру́-ту землю убили любимого племянника,
80 Во полон-то мы ведь взяли родиму се́стрицу».
Уж как тут моряночка заплакала,
Тогды братьица сказали ей все за одно:
«Не плачь, родимая се́стрица,
О своём ты о муже о моря́нине.
85 Мы найдем-то ведь тебе да друга милого,
Друга милого лучше прежного,
А лучше прежного, да из своей среды, —
Не купца-то мы да не помешшика».