Замена Дуная Скопиным и вместе с тем смутное, очевидно, припоминание гибели героя былины «Дунай» и вызвали указанную контаминацию. Вторая ее часть не закончена: отсутствует описание отравления и смерти Скопина, сохранена лишь его похвальба связью с Искудрой (вероятно, смешавшаяся в сознании сказителя с похвальбой Дуная своей связью с Авдотьей Семеновной — мотив, известный печорским былинам, см.: Онч., 45, стихи 273—282). Соединяющим переходом к былине о Скопине служит пир по случаю женитьбы князя Владимира и Апраксии, на который, по предложению самой Искудры, посылают за Скопиным. По сравнению с прежней записью имеется много текстуальных пропусков. Былинный стиль местами опрощается, приобретая прозаически-бытовой оттенок (вместо описания «пированьица» говорится: «Стали робята пировать и столовать, стали они забавлятися разными играми» — стихи 177—178). Наименование отравительницы «Искудрой» вместо обычного «Скурлатовна» было и в прежнем варианте Носова. Оно, очевидно, возникло вследствие чередования имен «Скурла» и «Кудреван» в печорских былинах о нашествии татар.
34. Дюк Степанович. Запись И. П. Лупановой в августе 1942 г. от Ивана Григорьевича Кислякова, 67 л., Усть-Цильма.
Печорские варианты см. в комментарии к тексту № 3.
Публикуемый вариант испытал сильное воздействие сказочного жанра как более знакомого и близкого сказителю (от И. Г. Кислякова записано более 16 сказок). Стихотворная форма перемежается с прозой, во второй же части — о состязании — исполнитель окончательно перешел на прозаический пересказ. Но и в стихотворных отрывках наблюдается разрушение эпического строя: вводятся прозаизмы («Все-таки мать не дала благословеньица», «Потом не видели поездки молодецкие» и т. п.), бытовая лексика («набьют», «паря», «пешком пойду», «бат» и т. п.). Образы богатырей сопровождаются определениями, связанными с современными понятиями: Чурила — главный генерал, Дюк становится почетным гражданином Киева. Имеются и другие случаи модернизации: «документы пишет о своей головы», «его уже заарестовали», «обрядился в самоцветную пальто».
Хотя в тексте и сохранены все основные эпизоды сюжета, но видны и следы забывания содержания. Исполнитель вначале заменил традиционный наказ матери словами предостережения: «Ты рассоришься с людьми проезжими», и лишь после передачи всей былины вспомнил пропущенный наказ (стихи 34—38). Неясно и скомканно передан эпизод списывания имущества Дюка. Традиционное для печорской традиции высматривание Дюком окрестностей, обычно предшествующее просьбе Дюка к матери отпустить его в Киев (что художественно оправдано: Дюк видит стольный Киев-град, это и вызывает в нем желание ехать туда — см., например, Аст., I, 71), перенесено в повествование о самой поездке Дюка в Киев.
Замена Днепра или Пучай-реки в эпизоде состязания конями Невой-рекой встречается и в некоторых других печорских вариантах, см. настоящее издание, 13.
35—40. Записи Н. П. Колпаковой в июле 1955 г., от Никиты Федоровича Ермолина, 70 л., Усть-Цилемский р-н, д. Трусовская (река Цильма).
35. Старина́ про стара казака Илью Муромца. Печорские варианты: Онч., 19 (к.), 53 (к.); Аст., I, 48, 69, 80 (к.), 93 (к.), 95 (к.); Леонт., 1 (к.).
В отличие от всех других вариантов на сюжет «Илья Муромец и Соловей-разбойник», записанных в Печорском крае, данный текст представляет тип простейшей обработки, без контаминации с сюжетом исцеления и без включения мотива трех дорог. Нет и эпизода встречи с разбойниками, но сохраняется отсутствующий в печорских записях, здесь кратко пересказанный, эпизод освобождения города от многочисленного врага по пути в Киев. Наименование этого города Быкетовцем (Бекетовцем, Бекешовцем) известно по записям из других районов (см., например, Рыбн., II, 116; Гильф., I, 56).