Сама Пахолова вела свой текст от деда, Василия Леонтьевича, вспоминая при исполнении, что он пел эту былину во время поездок на карбасе на пожню. На него же ссылается и Марфа Крюкова (Крюк., I, стр. 717), с былиной которой (там же, 61) вариант Пахоловой имеет тоже ряд сближений.
На тексте Пахоловой сказалось также, по-видимому, и воздействие исполнительского метода старшей сестры — в чрезмерной детализации отдельных эпизодов, в излишних словесных повторениях и во фразеологии («Обучайсе ты поездкам всё да рыцарьским» и т. п.).
111. Про Домнушку Фалилеевну. Запись 28 августа 1938 г.
Варианты Зимнего берега: Марк., 33; Крюк., II, 71; Рук. отд. ИРЛИ, Р. V, колл. № 90, папка 5, № 9.
Текст Пахоловой, как и вариант матери (Марк., 33) и старшей сестры (Крюк., II, 71), передает сюжет в более поздней версии, с самоубийством Домны, заменившим ее убийство (или избиение) Дмитрием, которое имеется в исконной версии (о версиях см.: Д. М. Балашов. Князь Дмитрий и его невеста Домна. К вопросу о происхождении и жанровом своеобразии баллады. Сб. «Русский фольклор», т. IV).
От материнского варианта текст Пахоловой отличается довольно значительно. По-разному построена вступительная часть. У Пахоловой это развернутый рассказ о сватовстве через послов, у А. М. Крюковой — традиционный эпизод высмеивания Домной Дмитрия из окошка, когда он идет в церковь (у Пахоловой насмешки Домны над наружностью Дмитрия перенесены в ответ сватам). Иной и конец — А. М. Крюкова к смерти Домны присоединяет еще самоубийство самого Дмитрия. Некоторые эпизоды у Пахоловой более развернуты (см. изображение того, как Домна снаряжается, как ее встречают у Дмитрия). Некоторое влияние на вариант Пахоловой оказала, очевидно, обработка сюжета Марфой Крюковой (ср. тот же эпизод одевания и прихорашивания Домны перед тем, как идти к сестре Дмитрия, имя матери Домны) но все же Пахолова в целом остается в пределах традиции, в то время как Марфа Семеновна вносит много новых и чуждых традиции данного сюжета подробностей, невероятно усложняя и удлиняя повествование (412 стихов).
В 1945 г. Э. Г. Бородиной-Морозовой вторично записан от П. С. Пахоловой текст той же баллады. Развитие сюжета в основном то же, выпущен лишь эпизод обращения сватов первоначально к матери Домны, а в конце прибавлено, что князь Митрей «сам да смерть принял». Словесно текст несколько отличается от публикуемого и короче его на 35 стихов.
112. Князь Михайло. Запись 13 августа 1939 г.
Варианты Зимнего берега: Марк., 31; Крюк, II., 83, 84; Советский фольклор, № 2—3. М. — Л., 1936, стр. 142—151.
Текст восходит к варианту матери исполнительницы, но более развернут деталями и повторениями. (Текст матери короче на 114 стихов). Так, об убийстве княгини свекровью князь Михайло узнает два раза — от отцов-попов духовных и от нянюшек-мамушек (в варианте матери — один раз, от рыболовов). У А. М. Крюковой нет и отсылки князя Михайла матерью «ко суседу на беседу» ( у ней всего две, а не три отсылки — в горницы и в церковь).
В варианте Пахоловой имеются нетрадиционные детали: отъезд князя Михайла не на «грозну службу», а на собрание всех царей и королей, посвященное «годовым учетам» (явно заимствовано у Марфы Крюковой, см.: Крюк., II, стр. 255—256; Советский фольклор, № 2—3, стр. 143—144); иная дорожная примета несчастья — сломанная оглобля (по общерусской традиции князь уезжает не в экипаже, а верхом, приметы — спотыкается конь и слетает пуховая шляпа); переодеванье князя в домашнее платье прежде чем идти искать княгиню — упоминание о скидывании богатырской одежды встречается и у Марфы Крюковой (Крюк., II, стр. 265), но в ином виде и с определенной художественной целью: князь Михайло как раз не скидывает платье, не переодевается, так как спешит отыскать жену.