Авдотья Андреевна жила вместе с 17-летней внучкой — активной колхозницей, которая с уважением относилась к пению старин, но сама их не знала.
12
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ
Старо́й-то Илья Муромец,
По прозванию Илья Ивановиц,
Тридцать лет лежал на пецки на мура́вленки.
Отец-мать уехали пашню пахать,
5 Пришла сиротина убогая, та кали́ка перехожая.
Просит милостыню спасённую:
«Сотвори мне-ка милостыню спасённую».
Говорит-то ста́рой да Илья Муромец:
«Не могу слезть с пецки со мура́вленки,
10 Не могу растянуть свою ру́ку правую,
Не могу сотворить милостыню спасённую,
Бери с прилавка сколько тебе на́добно».
Говорит сиротина убогая:
«Поворотись, слезешь с пецки, Илья Муромец».
15 Он воро́титьца стал и слез с пецки со муравленки.
Говорит сиротина убогая:
«Поди-сходи во по́гребы глубокие,
Налей ты цару зелена́ вина,
Не ма́лу, не вели́ку — в полведра».
20 — «Уж ты гой еси, кали́ка перехожая,
Выпей-ко с того с уста́тоцку тяжелого,
Со той дорожецки со дальнией».
Говорит ему кали́ка перехожая:
«Не пью я зелена́ вина,
25 Не кушаю я сладкой водочки,
Уж ты выпей сам для здоровьица».
Взял едино́й рукой Илья Муромец
Выпил он чару зелена́ вина.
Говорит кали́ка перехожая:
30 «Много ли ты силы чувствуешь?»
— «Чувствую, как изможе́нье есть».
Говорит сироти́на убогая:
«Сходи-поди в по́гребы глубокие,
Налей-ка чару зелена́ вина,
35 Не малу, не велику — в полтора ведра».
— «Уж ты гой еси, кали́ка перехожая,
Уж ты выпей-ка зелена́ вина».
Отвечает калика перехожая:
«Я не пью зелена́ вина, выпей сам для здоровьица».
40 Выпил он полтора ведра.
Говорит калика перехожая:
«Много ли в себе силы чувствуешь?»
— «А чувствую силы в себе —
Была бы в матушке сырой земле кольчужина,
45 Поворотил бы мать сыру́ землю кругом».
Пошел он на конюшин двор,
Выбирал коня себе спеча́нушка,
Седлал, уздал узду тесмяную,
Седлал седло зеркальцато,
50 Двенадцать клал он пруто́в ме́нных,
Тринадцату клал через хребётницу,
Не ради басы́, ради крепости.
Поехал он во чисто́ поле,
Приехал он ко столбам точеныим,
55 На столбах-то надписи написаны,
На столбах подрезы подрезаны:
«Во перву́ дорожку ехать — живому не быть,
Во втору́ дорожку ехать — бога́ту быть,
Во третью́ дорожку ехать — женату быть».
60 Говорит Илья Муромец таковы́ слова:
«На старость женитьца — чужа́ корысть,
А богатства мне не надобно:
Есть у меня золоты́ казны».
Осталась дорожка прямоезжая,
65 Зарасталась прямоезжая тридцать лет.
Он-то по той дорожецке и поехал.
Там сидит Соловей Рахматавиц
На семи дубах, семи поддубацках.
Заревел он своим звонким голосом соловьиныим,
70 Конь пал на коленца.
Соскочил Илья Муромец со добра́ коня:
«Конь ты конь, да травяной мешок,
Не слыхал ты свисту соловьиного?»
Садился опять на добра́ коня,
75 Натягивал он туго́й лучок,
Накладывал стрелоцку калёную,
Выпускал эту стрелоцку калёную,
Залетала стрелоцка в соловьиный правый глаз,
Пал Соловей со семи́ дуба́х, семи поддубушках.
80 Привязал Соловья ко хвосту коню́,
Едет по дорожецке прямоезжией,
Ко тому высо́ку нову́ терему.
Увидала девушка-чернавушка,
Говорит-то матушке родимоей:
85 «Отец-от едет, мужицка ведет».
Взглянула матушка родимая:
«Мужик-то едет, отца ведет».
Выходят на ворота железные,
Хотят жгать-пали́ть до́бра мо́лодца,
90 Говорит-то Соловей Рахматовиц:
«Не сердите вы удала добра молодца,
Не сердите вы да Илью Муромца,
Откупите вы меня золотой казной».
Он зашел к им в комнаты,
95 Увидел платье богатырское.
«Есть у нас во погребе глубокоем
Тридцать три бога́тыря сидят,
А кони их на конюшнях стоят».
Он пошел, этих бога́тырей и выпустил,
100 Отобрали золоту́ казну
И поехали в стольный Киев-град.
Пировали-столовали у солнышка Владимира.
Солнышко Владимир-князь дал Илье Муромцу
Дороги́ подароцки — ку́нью шубу.
105 Старо́й-от по полу похаживат,
Таковы́ слова выговариват:
«Эта шубочка мне в любве́ пришла».
А боярам толстобрюхим завиду́ стало,
За великую досаду показалося.
110 Сказали они князю Владимиру,
Что-то старо́й-то по полу похаживал,
Таковы́ слова выговаривал:
«Эта шубочка мне-ко не в любви́ пришла».
Князь Владимир рассердился,
115 Посадил его в погреб глубокий.
А жена-то, княгиня-мать Апраксия,
Кормит, поит его чем надобно.