Потом уже у Садка́ не стало денег, и в Нове-граде товаров больше стало.
Как во той было во нижней малой Га́лице,
От того было от озера Масле́ева,
Из того было из царства да из Ефи́мова
Как вышли да прошли да все сорок кали́к,
5 Да сорок кали́к да со кали́кою.
Выходили они на чисто́ поле,
Клюки-по́сохи в землю все поты́кали,
Присвяты́е сумки они все развешали,
Говорили они да промежду́ собой:
10 «Мы идем нынче, робята, да в стольний Киев-град,
Мы положим-ко за́поведь тяжелую,
Тяжелую за́поведь, нелегкую,
Да кто из нас да завору́ется,
Да кабы кто нынче из нас заблудуется,
15 Или кто еще позволит бабьей прелести,
Мы того будем судить да своим судо́м,
Своим судом мы кале́ческим:
Как глаза-те добудем мы сквозь те́мени,
Язык-говору́н вырвем с ко́реням».
Василий Прокопьевич Носов
Василий Прокопьевич Носов, постоянный житель Усть-Цильмы, хорошо известен советским фольклористам по сборнику Астаховой, которая в 1929 г. от него записала 5 былин (Астахова, 1938, стр. 407—434).
В 1942 г. Василий Прокопьевич, 78-летний старик, встретил членов экспедиции довольно равнодушно. Однако очень оживился, когда ему показали его портрет в солидной книге и прочли отзыв о нем А. М. Астаховой.
Дребезжащим голосом Носов спел былину на сюжеты «Дуная» и «Скопина». Несмотря на очевидные пробелы памяти, Носов произвел своим исполнением большое впечатление. Былину о Скопине он не смог кончить, заявив: «Вот и все. Дальше не пели». Видимо, гордость профессионала не позволила сознаться, что память изменила ему.
33
О СКОПИНЕ [ДУНАЙ-СКОПИН]
Во сто́льном во городе во Киеве,
Ай у ласкового князя да у Владимира,
Собирался тут поче́стен пир,
Со всех сторон, землей да́льниих,
5 Про всех про русских бога́тырей,
Про всех христиан да православныих,
Про всех бояр да толстобрюхиих.
А все тут робята собиралися,
И все робята съезжалися
10 Ко тому ко солнышку Владимиру.
Пируют-столуют трои суточки,
Третьи-то сутки день до вечера.
День-от идет ко вечеру,
Солнышко катится ко западу,
15 Со той со лавки, дубово́й скамьи́,
Става́ет удалый добрый мо́лодец,
По имени Скопин сын Иванович.
По́ полу Скопин похаживат,
Буйной-то головой он пока́чиват,
20 Желтыми кудрями он потряхиват:
Ти́ху-сми́рну речь приговариват:
«Прежде да я бывал-живал,
Бывал я езжал в земли дальние.
Во той земле да во Турецкие
25 У того я жил Семена Лехови́того.
Три года я жил у него во ко́нюхах,
Три года други жил во ку́черах,
И три года я жил у него во пи́сарях.
Немного прошло да поры-времечка,
30 Прокатилось-прошло-проминовалося,
Ровно как прошло да девять лет.
Были у Семена тогда две дочери,
Больша́я дочь — Авдотья Семеновна,
Злая полени́ца удалая,
35 Ездит-гу́лит всё во чи́стом по́ли,
Бьется-дерется со бога́тырями.
Меньша́я — Афросинья дочь Семеновна,
Не бывала Афросинья на святой Руси,
Не видала она да каменно́й Москвы,
40 Сидит она да в тюрьмы́ крепкоей,
А в крепкой тюрьмы сидит в каменноей,
За семи́ма дверями за железными,
За семи́ма замочками немецкими,
За семи́ма оконенками хрустальными,
45 Не из простого стекла — всё немецкова.
Сидит она за столиком дубовым,
Она шьет-вышиват разны шириночки,
Божьи це́ркови со образами
И со попами, со дьяками и со причетниками».
50 После этого и после этого
Придумалось и приохотилось
Солнышку князю Владимиру
Жениться на Афросинье дочь Семеновне.
Говорит тут князь Владимир таковы́ слова́:
55 «И кого нам послать да в землю дальнюю,
К тому Семену Леховитому,
Посватать Афросинию дочь Семеновну?»
Говорит тут солнышко Владимир-князь:
«А пошлем мы старо́го Илью Муромца,
60 А другого — Чурила Бладопле́нковича».
Говорит тут Добрыня таковы́ слова:
«Уж ты гой еси, солнышко Владимир-князь,
Чурила-то у нас роду невежлива,
Невежлива и неучеслива,
65 Не умеет он с людьми сойтись-съехаться,
Не умеет он как поздороваться,
Не умеет он как им честь воздать,
Пошлем-ка Добрьшю Никитица:
Добрыня-то у нас роду вежлива,
70 Вежлива роду был, учеслива,
Умеет он с людьми сойтись-съехаться,