Привозил Михайлушко во Киев-град,
Проводил ее во веру во крещеную,
Приняли они тут златы венцы.
Как клали они заповедь великую:
Который-то у их да наперед умрет,
Тому идти во матушку сыру землю на три года
С тыим со телом со мертвыим.
Ино стали ведь они жить да быть,
Жить да быть да семью сводить,
Как стали-то они детей наживать.
Да тут князь да стольнокиевский
Сделал он, задернул свой почестный пир
Для князей-бояр да для киевских,
Для российских могучиих богатырей.
Как все-то они на пир собираются,
А все тут на пиру наедаются,
А все тут на пиру напиваются,
Стали все они там пьянешеньки,
А стали все они веселешеньки.
Стало красно солнышко при вечере,
Да почестный пир, братцы, при веселе.
Как тут-то ведь не ясные соколы
Во чистом поле разлеталися, —
Так российские могучие богатыри
В одно место съезжалися
А на тот-то на почестный пир.
Ильюшенька приехал из чиста поля,
Хвастает Ильюшенька, спрого́ворит:
«А был-то я еще во чистом поле,
Корил-то я языки все неверные,
А прибавлял земельки святорусские».
Как хвастает-то тут Добрынюшка:
«А был-то я за славным за синим морем,
Корил там я языки все неверные,
А прибавлял земельки святорусские».
Да чем будет Михайлушку повыхвастати?
Сидит-то тут Михайло, думу думает:
«Как я, у меня нынче у молодца
Получена только есть молода жена.
Безумный как хвастат молодой женой,
А умный как хвастат старой матушкой».
Как тут-то он Михайлушко повыдумал:
«Как был-то я у корбы у темныя
А у тыи у грязи я у черныя,
А у того царя Вахрамея Вахрамеева.
Корил-то я языкушки неверные,
А прибавлял земельки святорусские.
Еще-то я с царем там во другиих
Играл-то я во доски там во шахматны
А в дороги тавлеи золоченые;[82]
Как я с него еще там повыиграл
Бессчетной-то золотой казны
А сорок-то телег я ордынскиих;
Повез-то я казну да во Киев-град,
Как отвозил я ее на чисто поле,
Как оси-то тележные железны подломилися;
Копал-то тут я погребы глубокие,
Спустил казну во погребы глубокие».
На ту пору, на то времечко
Из Киева тут дань попросилася
К царю тут к Вахрамею к Вахрамееву,
За двенадцать лет за прошлые годы, за нынешний.
Как князи тут-то киевски, все бо́яра,
А тот ли князь стольнокиевский
Как говорит-промолвит таково слово:
«Да ай же вы, бояра вы мои все киевски,
Российски все могучие богатыри!
Когда нынь у Михайлушка казна еще
Повыиграна с царя с Вахрамея Вахрамеева, —
Из Киева ноне дань попросилася
Царю тут Вахрамею Вахрамееву, —
Пошлем-то мы туда Михайлушка
Отдать назад бессчетну золоту казну
За двенадцать лет за прошлые да за нынешний».
Накинули тут службу великую
А на того Михайла на Потыка
Все князи тут, бояра киевски,
Все российские могучие богатыри.
Как тут-то Михайло отряжается,
Как тут-то он, Михайло, снаряжается
Опять назад ко корбе ко темныя
А ко тыи ко грязи ко черныя,
К царю он к Вахрамею Вахрамееву.
А ехал он туда да три месяца.
Как приезжал он тут во царство то
К царю он к Вахрамею Вахрамееву,
А заезжал на его да на широкий двор,
Становил добра коня середь широка́ двора
Ко тому столбу ко точеному,
А привязал к кольцу к золоченому,
Насыпал коню он пшены белояровой.
Сам он шел тут по новым сеням
А заходил в палату во царскую
К царю он к Вахрамею Вахрамееву.
Как скоро он, Михайлушко, доклад держал,
Клонится Михайло на все стороны,
А клонится на четыре сторонушки,
Царю да Вахрамею в особину:
«Здравствуй, царь ты Вахрамей Вахрамеевич!» —
«Ах здравствуй-ко, удалый добрый молодец!
Не знаю я тебе да ни имени,
Не знаю я тебе ни изотчины.
А царь ли ты, царевич ли,
Король ли ты, королевич ли?
Али с тиха Дону ты донской казак,
Аль грозный есть посол Ляховитскии,
Аль старыи ты казак Илья Муромец?»
Говорит Михайло таково слово:
«Не царь-то ведь я, не царевич есть,
А не король-то я, не королевич есть,
Не с тиха Дону, не донской казак,
Не грозный я посол Ляховитскии,
Не старый я казак Илья Муромец.
А есть-то я из города из Киева
Молодой Михайло Потык сын Иванович». —
«Зачем же ты, Михайло, заезжал сюда?» —
«Зашел-то я сюда, заезжал к тебе,
А царь ты Вахрамей Вахрамеевич,
А я слыхал — скажут, ты охоч играть
Да в доски-те шахматны,
А в дороги тавлеи золоченые,
А я-то ведь еще уж также бы.
Поиграем-ко во доски мы шахматны,
В дороги тавлеи золоченые.
Да ты царь Вахрамей Вахрамеевич!
Насыпь-ко ты бессчетной золотой казны
А сорок-то телег да ордынскиих».
Как тут Михайлушко спроговорит:
«Ах ты царь Вахрамей Вахрамеевич!
А бью я о головке молодецкии:
Как я тебе буду служить да слугою верною
А сорок-то годов тебе с годичком
За сорок-то телег за ордынскиих».
Как этот царь Вахрамей Вахрамеевич
Охоч играть во доски-те шахматны,
А в дороги тавлеи золоченые,
Всякого-то ведь он да по́играл,
Как тут-то себе он ведь думает:
«А надо б мне молодца да повыиграть!»
вернуться
82