Пошел дядюшка, заплакал пуще старого.
Посылает он Идолищу да ско́ру весть,
Что идет заму́ж любимая племяненка,
Только просит она сроку на неделечку, —
Посидеть-то ей с подружками любимыми.
Говорит тут поганое Идолище:
«Ай бессрочного-то времени на свете нет, —
Я ведь дам ей сроку на неделечку».
Собирает скоро князь всех красных девушек,
Он садил-то все любимую племяненку.
Еще все-то красны девушки скоплялись тут
На ее-то да на свадьбу на слезливую.
Она села тут да все выплакиват:
«Уж вы гой еси, девицы-души красные!
Вы ведь все живете да с отцом, с матушкой,
Уж и я-то живу да красна де́вица, —
Ни отца у меня нет да ро́дной матушки,
Некому за меня да заступить теперь,
Заступить-то за меня да пожалеть меня.
У меня нет родимых братьицев,
За меня не заступают все крестьянушки,
Отдавать меня велят да всё просватывать
За того ли за Идолища поганого.
Все вы, девушки, останетесь
У своих-то отцов, у своих матушек,
А мне надоть идти во землю во поганую,
Во поганую мне землю во татарскую
Да оставить надь свою веру крещеную,
Мне крещену свою веру богомольную,
Богомольную мне веру спасеную,
Надь идти мне за поганого Идо́лища,
За того ли за царища за неверного».
Говорит-то ведь Марфа Митревна
Своему-то она дядюшке любимому:
«Ты поди ко мне, дядюшка любимый мой,
Мы с тобой да прирассудим-ко,
Прирассудим мы с тобой да мы подумаем».
Ай приходит к ей ведь дядюшка скорехонько,
Он горючими слезами уливается,
Говорит-то ведь он да таковы слова:
«Уж ты гой еси, ты Марфа Митревна,
Ай любима ты моя да племяненка!
Ты скажи-ко мне, что да ты задумала?» —
«Вразумил меня господь, мой милый дядюшка:
Нагрузи ты мне черненых два кораблика
Дорогими ты напитками да разными:
Первой-от корабль да пивом пьяныим,
А другой да разными водками сладкими,
А дай-ко мне двух братьицев крестовыих,
Двух крестовых братьицев названыих:
Во-первых-то дай Добрынюшку Никитича,
Ай второго-то Алешеньку Поповича».
Грузил Владимир черны корабли,
Приготовил все, просила как племяненка.
Ай приходит Идолище поганое,
Приносит ко князю всё подарочки,
По тому ли он по каменю драгоценному,
Драгоценному, по дорогому-ту.
Говорил поганое Идолище:
«Я в сани сажусь к тебе, Владимир-князь».[95]
Ай прошло-то тому времечку неделечка,
Говорит-то он князю да Владимиру:
«Я пришел за твоей любимой племяненкой,
Я за той ли пришел за Марфой Митревной,
А отдай племяненку с чести, с радости».
Говорит князь Владимир стольнокиевский:
«Ай поди, моя любимая племяненка,
Ай безо́тна ты ведь наша красна девица,
Еще та ли Марфа, Марфа Митревна!
Кабы брал у меня татарин красно золото,
Ай мою бы да многу золоту казну,
Тогда-то я тебя бы взял повыкупил,
Не пожалел бы своего я красна золота».
Плачет князь Владимир, уливается,
Марфа Митревна плачет-уливается,
За белу-ту за шею да обнимат его,
Целует дядюшку во уста сахарные,
Сама бьет челом, кланяется во резвы́ ноги:
«Ай спасибо тебе, дядюшка любимый мой,
Ай на хлебе-то тебе, на соли-то,
На всяких твоих да словах ласковых!
Я осталась-то от батюшка малешенька,
От родимой своей матушки глупешенька.
Воспоил ты, воскормил меня, повыростил,
Ай держал меня — сидела во высоком новом тереме;
У меня были мамушки да нянюшки,
Для весельица были сенны девушки,
Ты водил меня, красну девицу, по зеленым садам.
Как пришло теперь время, прикатилося,
Ай жива с тобой разлука у нас скорая.
Не от господа пришла эта разлукушка,
А от злого все пришла нам от татарина,
От того нам от Идолища поганого».
вернуться
95