Былины

Садке струночки во гуселках повыдернул,
Шпенечки во яровчатых повыломал.
Говорит ему царь морской:
«Ай же ты, Садке Новгородскиий!
Что же не играешь в гуселки яровчаты?» —
«У меня струночки во гуселках выдернулись,
А шпенечки во яровчатых повыломались:
А струночек запасных не случилося,
А шпенечков не прогодилося».
Говорит царь таковы слова:
«Не хочешь ли жениться во синем море
На душечке на красныя девушке?»
Говорит ему Садке Новогородскиий:
«У меня воля не своя во синем море».
Опять говорит царь морской:
«Ну, Садке, вставай по утру ранешенько,
Выбирай себе девицу красавицу».

Вставал Садке по утру ранешенько,
Поглядит: идет триста девушек красныих;
Он перво триста девиц про́пустил,
И друго триста девиц про́пустил,
И третье триста девиц про́пустил;
Позади шла девица красавица,
Красавица девица Чернавушка.
Брал тую Чернаву за себя замуж.
Как прошел у них столованье почестен пир,
Как ложится спать Садке во перву ночь.
Не творил с женой блуда во синем море.
Как проснулся Садке во Нове-граде,
О реку Чернаву на крутом кряжу.
Как поглядит, ажно бежат
Свои черленые корабли по Волхову.

Поминает жена Садка со дружиной во синем море:
«Не бывать Садку со синя моря!»
А дружина поминает одного Садка:
«Остался Садке во синем море!»
А Садке стоит на крутом кряжу,
Встречает свою дружинушку со Волхова.
Тут его ли дружина сдивовалася:
«Остался Садке во синем море,
Очутился впереди нас во Нове-граде,
Встречает дружину со Волхова!»
Встретил Садке дружину хоробрую
И повел в палаты белокаменны.

Тут его жена зрадова́лася,
Брала Садка за белы руки,
Целовала во уста во сахарныя.
Начал Садке выгружать со черленых со ко́раблей
Именьице — бессчетну золоту казну.
Как повыгрузил со черленыих кораблей,
Состроил церкву соборнюю Миколы Можайскому.
Не стал больше ездить Садке на сине море,
Стал поживать Садке во Нове-граде.