Как и пьет-то вот, пьет Садков, прохлаждается,
Во глупом-то хмелю Садков похваляется:
«Как богаче меня, Садка, во всем свете нет,
Как во всем-то вот свете нет, во всем белому,
Как во всем-то вот кру́гу нет, во всем солнечном!»
Как во славном-то вот было во Царе́-граде
Все базарушки Садков он повыходил,
Все товарушки Садков да повысмотрел,
Он повысмотрел, Садков, все повыкупил.
Он грузил-погрузил, Садков, три кораблика:
Как и первый-то корабль грузил свинцом-порохом,
А другой-то корабль грузил златом-се́ребром,
Как и третий корабль грузил мелким жемчугом.
Вот пускался-то наш Садков во синё море.
Вот и день-то плывет Садков и другой плывет.
Как на третий-то лень Садков станови́ться стал, —
Вот кричит-то, кричит Садков громким голосом:
«Вы, гребельнички мои, корабельнички!
Вы гребитеся, друзья, не пугайтеся,
На свои силушки, друзья, понадейтеся,
Из пучинушки же злой выбирайтеся!»
ВАСИЛИЙ БУСЛАЕВ[108]
(Бой с новгородцами)
Жил Буслай в Нове-городе,
Жил Буслай девяносто лет,
С Новым-городом не спаривал,
Со Псковом он не вздоривал,
А со матушкой Москвой не перечился.
Живучись Буслаюшка преставился.
Оставалось у Буслая чадо милое,
Молодой Васильюшка Буслаевич.
Будет Василий семи годов,
Стал он по городу похаживать,
На княженецкий двор он загуливать,
Стал шутить он, пошучиватъ.
Шутить-то шуточки недобрые
С боярскими детьми, с княженецкими:
Которого дернет за руку — рука прочь,
Которого за ногу — нога прочь.
Двух-трех вместо столкнет — без души лежат.
Приходят с жалобой от князей новгородскиих
К пречестной вдове Мамелфе Тимофеевне:
«Ай же ты честна вдова, Мамелфа Тимофеевна!
Уйми ты свое детище любимое,
Молода Васильюшка Буслаева:
Ходит он по городу, похаживает,
На княженецкий двор он загуливает,
Шутит он шуточки нехорошие
Со теми детьми со боярскими,
Со боярскими детьми, княженецкими,
Побивает смертию напрасною».
Тут честна вдова Мамелфа Тимофеевна
Не пускает сына гулять во Новгород,
Шутить шуточек недобрыих.
Будет Василий семнадцати лет,
Обучился Василий всяким хитростям-мудрос
Разным наукам воинским и рыцарским,
Ощутил в себе силушку великую
И делал себе сбрую ратную,
Палицу воинскую и копье бурзамецкое,
Тугой лук разрывчатый и саблю вострую.
Заводил Василий у себя почестен пир,
Почестен пир на двенадцать дней.
И на пиру было народа множество великое.
Тут Василий вином напоил допьяна,
Хлебом кормил он досыта,
Выбирал себе дружину хоробрую,
Удалых дородных добрых молодцев,
Избирал тридцать молодцев без единого
И распустил весь почестен пир.
Был Васильюшка Буслаевич
У князей новгородских на честном пиру,
Напился Василий Буслаевич до́пьяна,
Напился Василий, порасхвастался
И ударил о велик заклад
Со тремя князьями новгородскими —
Выходить на мостик на Волховский
И биться Василью с Новым-городом.
Побить всех мужиков до единого.
Проведала его государыня-матушка,
Честная вдова Мамелфа Тимофеевна,
Про своего сына про Васильюшку,
Что на том пиру ударил о велик заклад,
Выводила своего сына любимого
Со того ли пира княженецкого,
Засадила его во погреба глубокие.
Тогда мужики новгородские
Делали шалыги подорожные,
Поутру вставали ранешенько,
Выступали на мостик на Волховский.
Васильева дружина хоробрая
Выступают супроти́ву их.
Они билился ровно три часа:
Те ли мужики новгородские
Попятили дружину Васильеву.
Была его дружина попячена,
Головки шалыгами прощелканы,
Руки кушаками перевязаны,
Стоит дружина по колен в крови.
Со того ли двора со вдовиного
От честной вдовы Мамелфы Тимофеевны
Выбегает девушка дворовая,
Дворовая девушка-чернавушка,
На ту да на реку на Волхову
Со своими коромыслами железными.
И видит девушка-чернавушка
Дружинушку Васильеву попячену,
Головки у них шалыгами проколочены,
Руки кушаками перевязаны,
Стоит дружина по колен в крови.
И хватила коромыселко железное,
И начала пощелкивать мужиков новгородскиих:
Убила мужиков пятьсот человек.
И потом девка-чернавка побег чинит,
Прибежала девка к погребу глубокому,
Сама говорит таково слово:
«Ай же ты, Васильюшка Буслаевич!
Спишь ты, Василий, не пробудишься,
Над собой невзгодушки не ведаешь:
На том ли на мостике на Волховском
Попячена твоя дружина хоробрая,
Головки шалыгами прощелканы,
Руки кушаками перевязаны,
Стоит дружина по колен в крови».
Тут-то Васильюшко Буслаевич
Взмолился ей, девушке-чернавушке:
«Ай же ты, девушка-чернавушка!
Выпусти меня со погреба глубокого.
Дам я тебе золотой казны до́-люби».
Отпирала она дверь у погреба глубокого
И выпускала Василья на белый свет.
вернуться
108
61. Василий Буслаев. (Бой с новгородцами).