Еще синему морю на утишеньё,
Еще вам всем молодцам да не послушаньё,
Старым старухам на долгий век.
РАХТА РАГНОЗЕРСКИЙ[123]
Проезжал борец было неверныи,
Много городов прошел,
Много он борцов повалил,
Иныих он до сме́рти убил.
Приезжает он в Москву белокаменну,
Сам же князю похваляется:
«Ай же князь ты московскии!
Дай мне нонче поединщичка.
Ты не дашь мне да поединщичка, —
Я вашу Москву да всю огнем прижгу».
Много находилося младых борцов,
А никто не может с ним да супротивиться,
А й борец против его да не находится.
Из той же из-под северной сторонушки
А стоят же мужики да балахонники,
А и сами они да испрого́ворят:
«Кабы наш-то да Рахта Рагнозерскии,
Этого борца он бы нонь в кучку склал!»
Подходит человек да незнакомыи,
У тех же мужиков он да спрашиват:
«Вы откуда мужики да балахонники,
А какой же у вас Рахта Рагнозерскии?»
Отвечали мужики да балахонники:
«Наш бы Рахта Рагнозерскии
Этого борца да он бы в кучку склал».
Подхватили мужиков да балахонников,
А держали их-то в крепости,
Отправляли тут скора гонца
В ту деревню Рагнозерскую,
За тем Рахтой Рагнозерскиим.
Приезжает тут гонец было московскии
В ту деревню Рагнозерскую.
Рахты дома не случилося
При тоем гонце да при московскоем, —
Находился Рахта в лесах темныих.
Спрашиват гонец было московскии:
«Этта ль есть да Рахта Рагнозерскии?»
Отвечает тут ему да было женщина:
«Тут живет же Рахта Рагнозерскии.
Ты откудова, удалый добрый молодец?» —
«Я из той Москвы да белокаменной,
Тот гонец да было скорыи
А за тем было за Рахтой Рагнозерскиим:
Требует князь московскии
С тем борцом да поборотися,
А с неверныим пората́тися».
Отвечает ему женщина:
«Ай же ты гонец было московскии!
Как из лесу придет Рахта Рагнозерскии,
Не серди-ко ты его голодного,
А й голодного его да холодного,
Дай ему волю хлеба покушати,
А тожно ты его да спрашивай».
Тут приходит с лесу Рахта Рагнозерскии,
Сготовляет обед да ему женщина,
Он же сел тут хлеба кушати,
А поел же тут нунь Рахта Рагнозерскии,
Тут ставает да гонец было московскии
А й ему же тут нонь поклоняется:
«Ты есть нонче Рахта Рагнозерскии?
Требует тебя князь московскии
С тем борцом да поборотися,
Что ль с неверныим да попытатися», —
«Отправляйся-ко, гонец да ты московскии,
Нынь в Москву свою да белокаменну.
Я послушаю князя да московского
А прибуду я в Москву да на борение,
Да прибуду нонь попрежде вас.
А прибуду буде раньше вас,
Где искать мне князя да московского?» —
«Ты прибудешь в Москву да белокаменну,
Спросишь же ты князя там московского,
А тебе-ка-ва покажут там».
А й гонец в Москву да отправляется.
вернуться
123
68. Рахта Рагнозерский.
Местная (пудожская) обработка карело-русского предания о силаче-крестьянине, лесорубе и рыбаке. В общем процессе эпического творчества сложение былины о своем, местном герое, оказавшемся сильнее иноземного борца, против которого во всей Москве никто не посмел выступить, — это стремление удаленных от государственных центров слоев населения «приобщиться» к большой истории. Своим завершением былина близка к финалу ряда исторических песен, в которых герой за заслуги перед царем получает какие-нибудь привилегии. Так, Ермака Тимофеевича царь Иван Грозный жалует «славным тихим Доном», где казаки получают право на вольную жизнь.