Не успели тут братья попить-поесть,
Уж как эта сила вся восстала же:
Которого секли надвое,
Из того-де стало нонче двое же,
А которого секли натрое,
Из того-то стало нонче трое же.
Как прибыло же силы множество
Кабы вдвое, втрое, нонче впятеро.
И как эта сила да неверная
Находити стала на белой шатер.
Тут богатыри взволновалися,
Выходили они из бела шатра,
Садились они скоро на добрых коней.
Опять они стали по силе поезживать
И как стали по силе да помахивать:
Как вперед махнут — лежит улица,
Поворот дают — переулками.
Они били, рубили шестеры суточки,
Не пиваючи да не едаючи,
На уча́с вздоху не имеючи.
Уж как били они их до единого,
Не оставили их не единого.
Тут тогда стало покоище,
Уж как это Маево стало побоище.
(Конец былины был рассказан на словах, так как старинщик больше не мог петь.)
Когда после битвы богатыри собрались в шатер, то увидели, что опять нет двух братьев Долгополых. Поехали искать их и нашли, — они окаменели. Увидя это, Илья Муромец сказал: «Чем они похвалились, тем и подавились».
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ С ДОБРЫНЕЙ НА СОКОЛЕ-КОРАБЛЕ[50]
По морю, морю синему,
По синему по Хвалынскому,[51]
Ходил-гулял Сокол-корабль
Не много не мало — двенадцать лет.
На якорях Сокол-корабль не стаивал,
Ко крутым берегам не приваливал,
Желтых песков не хватывал.
Хорошо Сокол-корабль изукрашен был:
Нос, корма — по-звериному,
А бока сведены по-змеиному.
Да еще было на Соколе на ко́рабле:
Еще вместо очей вставлено
Два камня, два яхонта;
Да еще было на Соколе на корабле:
Вместо бровей было повешено
Два соболя, два борзые;
Да еще было на Соколе на корабле:
Вместо очей было повешено
Две куницы мамурские;[52]
Да еще было на Соколе на корабле:
Три церкви соборные;
Да еще было на Соколе на корабле:
Три монастыря, три почестные;
Да еще было на Соколе на корабле:
Три торговища немецкие;
Да еще было на Соколе на корабле:
Три кабака государевы;
Да еще было на Соколе на корабле:
Три люди незнаемые,
Незнаемые, незнакомые,
Промежду собою языка не ведали.
Хозяин-от был Илья Муромец,
Илья Муромец сын Иванович,
Его верный слуга — Добрынюшка,
Добрынюшка Никитин сын,
Пятьсот гребцов, удалых молодцов.
Как изда́лече-дале́че, из чиста́ поля
Зазрил, засмотрел Турецкий пан,
Турецкий пан, большой Салтан,
Большой Салтан Салтанович.
Он сам говорит таково слово:
«Ах вы гой еси, ребята добры молодцы,
Добры молодцы, донские казаки!
Что у вас на синем море деется,
Что чернеется, что белеется?
Чернеется Сокол-корабль,
Белеются тонки парусы.
Вы бегите-ко, ребята, ко синю морю,
Вы садитесь, ребята, во легки струги,
Нагребайте поскорее на Сокол-корабль,
Илью Муромца в полон бери,
Добрынюшку под меч клони!»
Такие слова заслышал Илья Муромец,
Такое слово Добрьше выговаривал:
«Ты Добрынюшка Никитин сын,
Скоро-борзо походи во Сокол-корабль,
Скоро-борзо выноси мой тугой лук,
Мой тугой лук в двенадцать пуд,
Калену стрелу в косу сажень!»
Илья Муромец по кораблю похаживает,
Свой тугой лук натягивает,
Калену стрелу накладывает,
Ко стрелочке приговаривает:
«Полети, моя каленая стрела,
Выше лесу, выше лесу по поднебесью,
Ты пади, моя каленая стрела,
Не на воду и не на землю,
А пади, моя каленая стрела,
В турецкий град, в зелен сад,
В зеленый сад, во бел шатер,
Во бел шатер, за золот стол,
За золот стол, на ременчат стул,
Самому Салтану в белу грудь,
Распори ему турецкую грудь,
Расшиби ему ретиво сердце!»
Ах, тут Салтан покаялся:
«Не подай боже водиться с Ильей Муромцем,
Ни детям нашим, ни внучатам,
Ни внучатам, ни правнучатам,
Ни правнучатам, ни пращурятам!»
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ И РАЗБОЙНИКИ[53]
Собирался старый казак Илья Муромец
Гуляти во чисто поле,
Во чисто поле показа́ковать.
Наезжает он три дороженьки,
Три дороженьки-перекресточки, —
На камешке подпись подписана:
Первая дороженька направо,
Другая дороженька налево,
Третья дороженька прямо-на́прямо.
«Мне направо идти — богату быть,
Мне налево идти — женату быть,
Мне напрямо идти — убиту быть.
Мне богатство старому не надобно,
Жениться старому не хочется, —
Я пойду старый прямо-на́прямо:
Убить-то меня старого не́ про что,
А снять-то с меня старого нечего,
Одна на мне староем сермяженька серая,
Во три строчки она прострочена, —
Первая строка во сто рублей,
Другая строка — во тысячу,
А третьей-то строке и цены нет».
вернуться
27. Илья Муромец с Добрыней на Соколе-корабле. Место записи неизвестно, впервые опубликовано в сб. Тихонравова — Миллера (№ 16) по рукописи из Вологодской губ.
Былина, известная преимущественно в районах казачьего расселения. Главным героем ее вместо Ильи может быть Степан Разин. Иногда на Соколе-корабле Илья Муромец и Степан Разин оказываются вместе. Противники наших героев — исторически поздние: турки, крымские татары, калмыки и др. Любимые эпические персонажи «живут» очень долго и входят во вновь создаваемые фольклорные произведения.
вернуться
Две куницы мамурские — неясно: мамурой, по Далю, называют ягоды — куманику, княженику, красную морошку и т. д. Может быть, куницы ярко-красного цвета?
вернуться
28. Илья Муромец и разбойники. Киреевский, I, с. 17—18. Записано в Симбирской губ.
Разбойничество как обычное социально-бытовое явление не могло не затронуть и «живших» на Руси богатырей. Илье как борцу против несправедливости и насилия пришлось дать урок и разбойникам. Показателен его отказ принять от разбойников выкуп. Смысл его слов: у Ильи в течение его долгой жизни было много возможностей, пользуясь которыми он мог бы стать самым богатым человеком. Бескорыстие — одна из главных нравственных заповедей Ильи Муромца.