Былины

Пошел-то Алеша пеш дорогою [...],
В руки взял шалыгу подорожную
Да этой шалыгой подпирается.
Он смотрел собаку во чистом поле, —
Летает собака по поднебесью,
Да крылья у коня нонче бумажные.
Он втапоры Алеша сын Попович-от,
Он молится Спасу-вседержителю,
Чудной мати божьей Богородице:
«Уж ты ой еси, Спас да вседержитель наш!
Чудная есть мать да Богородица!
Пошли, господь, с неба крупна дождя,
Подмочи, господь, крыльё бумажноё,
Опусти, господь, Тугарина на сыру землю».
Алешина мольба богу доходна была, —
Послал господь с неба крупна дождя,
Подмочилось у Тугарина крыльё бумажноё,
Опустил господь собаку на сыру землю.

Да едет Тугарин по чисту полю,
Кричит он, зычит да во всю голову:
«Да хоть ли, Алеша, я конем стопчу?
Да хошь ли, Алеша, я копьем сколю?
Да хошь ли, Алеша, я живком сглону?»
На то-де Алешенька ведь верток был, —
Подвернулся под гриву лошадиную.
Да смотрит собака по чисту полю:
«Да где же Алеша стоптан лежит?»
Да втапоры Алешенька Попович-от
Выскакивал из-под гривы лошадиноей,
Он машет шалыгой подорожною
По Тугариновой да по буйной голове.
Покатилась голова с плеч, как пуговица,
Свалилось трупьё да на сыру землю.
Да втапоры Алеша сын Попович-от
Имаёт Тугаринова добра коня,
Левой-то рукой да он коня дёржит,
Правой-то рукой да он трупьё сечет.
Рассек-то трупьё да по мелку частью:
Разметал-то трупьё да по чисту полю,
Поддел-то Тутаринову буйну голову,
Поддел-то Алеша на востро копье,
Повез-то ко князю ко Владимиру.

Привез-то ко гриденке ко светлоей,
Да сам говорил да таковы речи:
«Ты ой еси, Владимир стольнокиевский!
Буде нет у тя нынь пивна котла,
Да вот те Тугаринова буйна голова;
Буде нет у тя дак пивных больших чаш,
Дак вот те Тугариновы ясны очи;
Буде нет у тя да больших блюдищев,
Дак вот те Тугариновы больши ушища».